Горячая версия - [18]

Он жестом указал на покоившийся в кобуре пистолет Макарова. – Годится только ворон пугать,– иронизировала она, и следователь в душе согласился с женой, зная из практики, что киллеры, выполняющие заказ, как правило, используют винтовку с оптическим прицелом, автоматы Калашникова, полуавтомат-пистолет Скорпион или израильский Узи.

– Ты хоть бы стальную дверь с «глазком» установил,– попросила его жена. – Все же спокойнее будет.

– Хорошо, родная, – согласился он и перевел разговор в другое русло.– Что-то долго Юльки нет, уже поздно. Не ровен час, попадет в дурную компанию, испортят девку. Пятнадцать лет – самый рисковый возраст. Молодежь сейчас падка на групповой секс и другие извращения. Ты бы присмотрела за ней внимательно, у меня на дочку времени не остается.

– Хорошо, хоть о дочери вспомнил, – мягко упрекнула его супруга. – Я и без того держу ее в строгости, не привязывать же ее словно козу. Юльке тоже нужна отдушина, общение с ровесниками, чтобы не одичала. Отчуждение может негативно отразиться на здоровье и психике.

– В тебе говорит медик, – заметил он. – Ты уж не оставляй дочку без внимания. Вы женщины и лучше понимаете друг друга со своими тайнами.

– Не оставлю,– грустно пообещала она и в следующий миг тень коснулась ее лица. – У меня из головы не выходит тот телефонный звонок. Как ему удалось узнать наш номер телефона, если он не указан в справочнике? Может, из прокуратуры утечка информации?

– Возможно, у нас разные люди в штате, – согласился Зотов. – На каждый роток не накинешь платок.

8. Пиршество любви

– Сережа, будь благоразумней. Семья, ее безопасность дороже любых принципов, – она тонкими руками обвила его шею. Пылающими губами коснулась к щеке и страстно прошептала. – Обними и полюби меня, свою белокрылую чайку.

Эта просьба для них давно стала кодом для проявления взаимной нежности, но Сергей почему-то медлил.

– Ты меня, наверное, разлюбил? – обиделась жена.– Может, за служебными делами забыл, что я твоя единственная и неповторимая? Или у тебя…появилась юная пассия с осиной талией и длинными ногами?

– Ириша, я же неисправимый однолюб, – он, как в первые годы супружества, легко поднял ее на руки. Ему показалось, что она, несмотря на шестнадцать лет совместной жизни, осталась по-девичьи изящной, красивой и желанной.

– Сережка, не шали, – счастливо рассмеялась она, – Уронишь, осколков не соберешь, я очень хрупкая.

– Осколков не будет, драгоценная моя,– прошептал он пылко. В ее манящем взгляде теплилось неутолимое желание. Он это понял без слов по сияющим злато-карим зрачкам, в которых истаивал мед. Еще никогда она не была столь желанной. Может, потому, что поглощенный работой, он долго сдерживал себя.

– Эх, искусный соблазнитель, сердцеед, – сладко потянулась жена и, дразня его, ловко выскользнула их его рук.

– Не торопись, остынь, вдруг Юлька неожиданно возвратиться и застанет нас врасплох, неловко будет. Получится, как в эпизоде «Москва слезам не верит», – посетовала она, понимая тщетность своей бдительности.

– Мы успеем, дорогая,– настаивал он, пребывая во власти сжигающей страсти.

– Хорошо, но в таких делах не следует торопиться. Влюбленные ведь часов не наблюдают. Какой ты нетерпеливый, словно с голодного края, – пожурила и согласилась Ирина. Когда он принес ее в спальню, сбросила с плеч легкий халатик, представ в великолепной наготе. Невольно закралось подозрение, что она, предвидя такой финал, сознательно разыграла эту любовную сцену. Решила хмельными чарами умиротворить мужа и склонить к согласию на отказ от следствия.

Она была неотразима и восхитительна в раскованности и смелости. Воскресила в его памяти хмельные дни и ночи медового месяца, продлившегося тогда на полгода, когда Ирина ощутила зачатие и явные признаки беременности. Сергей дольше обычного, стараясь запечатлеть в памяти каждую линию ее смуглого загоревшего тела, ласкал нежным взглядом ее нисколько утратившую девичьих форм, гибкую фигуру.

Она была все также свежа, подобно розе с росой на лепестках в утреннем палисаднике. Устыдившись, она прикрылась краем простыни, разметав на подушке роскошные золотисто-пшеничные волосы.

– Ира, Ириша, Ирочка-а, – страстно прошептал он. – Как ты очаровательна и прекрасна…эти мягкие, словно шелк волосы, ласковые глаза и губы. Сокровище мое ненаглядное…

– Ты раньше мне об этом не говорил, – озорно упрекнула она и вдруг у нее возникла мысль оттолкнуть, проучить мужа за строптивость. Но преодолеть охватившую ее страсть она уже не смогла.

– Прости, родная. Сокровище ты мое,– нежно звучал его голос.

– Сережа, хоть разочек послушайся свое сокровище,– поймала она его на слове. – Оставь это дело и я вся растворюсь в тебе.. До последней клеточки буду принадлежать только тебе…

Зотов нежно ласкал ее бархатисто-трепетную кожу, упругую грудь, овальные бедра… Она горячо, тесно прижалась к нему, маня в упоительно-сладкую бездну.

– Ириша, забудь об этом, – прошептал он, прикоснувшись губами к мочке ее уха. «О, великое таинство любви! О, слияние сердец и тел в неутоленной страсти! – мысленно восторгался Сергей. – Воистину, прекрасны люди, живущие по законам добра и любви!»