Горы и оружие - [89]

Мак-Грегор ощущал, как гнетуще действует на мозг этот грязный чулан. Сверху из зала невнятно пробивались сквозь потолок бунтарские крики и возгласы.

— Ты прав, пожалуй, — сказал Мак-Грегор. — Разумеется, прав. Но только почему ты думаешь, что они меня послушают и атакуют ильхана? Я ведь не солдат и не курд.

— Кази доверяет вам не меньше, чем моему отцу. Если вы объясните кази обстановку, он поймет. По сути, вы один способны убедить их.

— Я не согласен с тобой. Да и что, по-твоему, они там смогут сделать? Атаковать автоколонну?

— От них требуется одно: с помощью всех наличных сил отвлечь ильхана, связать ему руки на те два дня, когда грузовики будут проходить район границы. Остальное сделаем мы. Детали согласуем на месте. План проще простого.

— Для тебя-то, может, и просто... — начал Мак-Грегор и не кончил.

— Я знаю, дядя. Знаю, как для вас непросто.

— Знаешь ли? Сомневаюсь.

— Тетя Кэти будет против. Это мне отлично известно. Она запретила Сеси общаться со мной, а теперь запретила и Эндрью. Но даже и тетя Кэти поймет.

— Понять-то поймет, но отношения не изменит. Ей омерзело насилие, Таха, и винить ее нельзя.

— Само собой, — дернул плечом Таха. — Уж это привилегия европейцев. Вот и французы тоже. — Таха указал глазами на потолок. — Насилие. Не насилие. Для них все это интеллектуальная игра. Но для нас — не игра, дядя.

— Именно потому тетя Кэти и будет глуха теперь к доводам, что понимает всю серьезность дела, — сказал Мак-Грегор, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.

— Но ведь это вы в последний раз. А после поедете себе домой и сможете забыть о нас на всю остальную жизнь.

— А что останется от моей жизни без семьи? — проговорил Мак-Грегор. Прислушался к шагам, доносившимся сверху. Окинул взглядом помещение. Не место для ломающих судьбу решений этот угрюмый чулан. Но где оно, другое место? Парадные паркеты — не для него; ему открыт лишь черный ход и унылые подвалы. — Ладно, — сказал он. — Еду, так уж и быть. — Он поглядел на объедки в углу — следы пребывания катангских наемников, нашедших здесь у студентов приют. — Другого выхода, видимо, нет. Я, во всяком случае, не вижу.

— Ну, поздравляю! — сказал Таха по-курдски.

— Не поздравляй и не вербуй, — сказал Мак-Грегор. — Раз из-за моей неудачи так вышло, то приходится мне как-то поправлять положение. И это все, что меня тут интересует.

— Повлиять на исход вы никак не могли.

— Возможно, если бы я действовал умнее...

— Не в вас дело, — усмехнулся Таха.

— Так или иначе, но теперь моя забота лишь о том, чтобы не дать ильхану завладеть этим оружием. Здесь все так уверены в успехе ильхана, что для меня разрушить их игру теперь — вопрос чести.

Таха убрал от двери стул, и они направились наверх, к выходу, по шершавому от сора камню коридоров. Выйдя из-под сводов на резнувший глаза дневной свет улицы, они увидели кучку студентов — четыре девушки и два парня собрались под транспарантом, гласившим, что группа идет отбивать у полиции здание почты на улице Кардинала Лемуана. Мак-Грегор с Тахой постояли, поглядели, как студенты шагают с красным флагом.

— Идут под полицейские дубинки, — сказал Таха.

— Тем не менее цель их будет этим достигнута.

— Какая цель? Что они, воображают — здесь Смольный, а Кон-Бендит — Ленин?

— Однако храбрости им не занимать.

— И Ахмеду Бесшабашному тоже не занимать храбрости, — ответил Таха, идя по бульвару Сен-Мишель в сотне метров позади студентов. — Но Ахмед — известный курдский шут гороховый, и в нем примерно столько же настоящей революционности, сколько в этих студентах.

Глава тридцать четвертая

Возвратясь домой, Мак-Грегор с удивлением увидел, что в кабинете у телевизора, который Кэти взяла напрокат, сидит и ждет его Жизи Маргоз. Передавали репортаж о митинге на стадионе Шарлети, заснятый «желтым» оператором. Мак-Грегор вошел — Жизи взглянула на него и снова на экран, точно ей хотелось того и другого сразу. Затем выключила телевизор.

— Не понимаю, почему анархисты ходят в черном, — сказала Жизи.

— Это их традиционная форма, — сказал Мак-Грегор. — Почему бы им не ходить в ней?

— Но ведь они против форм и традиций.

Мак-Грегор ожидающе молчал; Жизи сказала:

— Я приехала за вами, едемте ко мне.

— Мне надо дождаться Кэти, — сказал он.

— Нет, не надо, — сказала Жизи и вышла в холл, и Мак-Грегор волей-неволей последовал за ней.

— Но погодите, — сказал он. — Мне в самом деле нужна Кэти.

— Ее нет. Они с Ги улетели в Канн. На его самолете. Тетя Джосс, мы уходим, — крикнула она в глубину холла.

— Хорошо, Жизи, душенька.

Взяв под руку, Жизи потянула Мак-Грегора к выходу.

— Не тревожьтесь. К утру они, наверное, вернутся. Кэти позвонила мне, сказала, что весь день пыталась разыскать вас по телефону. Не знает, где вы. Просила передать вам, что они в Канне. И накормить вас просила — Кэти знает, что я это сделаю avec empressement[32].

У дверей Мак-Грегор уперся.

— А она не сказала, зачем они отправились в Канн? — спросил он, ощущая на локте теплые пальцы Жизи.

— Они с Ги явно заняты чем-то серьезным. Иначе бы не улетели так. Но я ведь вас предупреждала...

Он неуклюже поправил галстук; Жизи сняла с вешалки его плащ.