Городомля: Немецкие исследователи ракет в России - [20]
Но сначала нас пригласили на вокзал в большой зал ожидания. На длинных столах было сервировано много хорошей еды. Стены зала были украшены монументальными фресками, сюжеты их касались промышленного и сельскохозяйственного труда и были посвящены выполнению планов пятилетки. После обеда, в первый раз после войны нам дали настоящий кофе с сахаром. Переселение из одного поезда в другой прошло на удивление быстро благодаря усердным советским солдатам. Гертруд расстроилась, что все наши цветы в горшках, в том числе великолепный фикус, замерзли в товарном вагоне. Немецкие военнопленные махали и кричали нам из поезда на соседнем пути. Им хотелось знать, имеют ли хождение в Германии старые деньги, и они очень радовались, узнав, что все сохранилось. Но нам сразу же было запрещено разговаривать с военнопленными.
Спустя некоторое время после отправления нашего поезда мы заметили кое-что неприятное. Старые вагоны служили прежде для перевозки воинских частей, и из-за неожиданно быстро организованной акции перебазирования не оказалось времени для их дезинфекции. Так мы познакомились с распухающими укусами клопов, выучили также их русское название «клоп», и наконец научились бороться с этими насекомыми и их укусами. Дочка очень удивленно смотрела, как русская проводница в черной униформе зажженной свечой прожигала все щели в деревянном купе.
Поезд двигался быстрее, чем в Польше. Местность была малонаселенной. За окнами изредка мелькали черно-коричневые деревянные дома. Улицы были не асфальтированы. На территории Белоруссии виднелось много следов войны — здесь проходили ожесточенные сражения за каждую железнодорожную линию. К осени 1946 года большие воронки от взорвавшихся снарядов уже поросли травой. Время от времени виднелись прежде внушавшие страх, а теперь разломанные и ржавеющие орудия войны, разрушенные самолеты.
Поздно вечером мы проехали Смоленск. Ужинали во вновь отстроенном зале ожидания вокзала посреди очень сильно разрушенного города. Между руинами домов как узкие башни торчали печные трубы. Ужин был превосходно сервирован. Молодая русская девушка играла на губной гармошке немецкие танцевальные мелодии. Хотя мне бы больше хотелось услышать русские мотивы.
Поезд повез нас дальше на восток. День ото дня сумерки спускались на землю все раньше. В Бресте, на русской границе, мы перевели стрелки часов на два часа вперед. На больших станциях одетые в теплые ватники работницы с большими гаечными ключами и масляными лейками в руках смазывали подшипниковые оси вагонов.
Поезд пересек большие реки Березину и Днепр. У нас не было карты, все атласы лежали в заколоченных книжных ящиках, но у одного нашего коллеги была очень хорошая память и он помнил школьные уроки географии. Но нам все равно трудно было представить себе размеры этой громадной тихой страны. Я вспоминал о полководцах прежних лет, вторгавшихся в Россию из Западной Европы. Все они потерпели крушение в этих бесконечных просторах — шведский король Карл XII, французский император Наполеон, и Гитлер, напавший на Советский Союз в 1941 году.
Однако к нам, немецким инженерам, отношение персонала на железной дороге и русских пассажиров на станциях было по-настоящему дружеское. Только нам тяжело было воспринимать звучание чужого языка. Чаще всего разговаривали руками, жестами. Среди нас оказались две женщины, хорошо говорившие по-русски. В важных случаях они помогали в переговорах. Одна из них была женой аэродинамика доктора Шварца. Инженер Шварц после Первой мировой войны работал на немецком авиазаводе «Юнкерс» в Советском Союзе и там познакомился со своей будущей женой. Вторая — жена аэродинамика доктора Шмиделя — была родом из Прибалтики, где разговаривали на двух языках.
Уже несколько дней блекло-серое небо давило землю. У всех нас было неспокойно на душе. Близился конец поездки. Скоро нужно будет приспосабливаться к новой обстановке.
В Москве поезд остановился на территории какого-то завода. Местность называлась Подлипки. «Под липами», звучало бы по-немецки, так объяснила нам переводчица. Вначале ничего не происходило. Мы могли передвигаться только вблизи поезда. Большие ворота заводских корпусов были открыты. Литейная, механические мастерские. Но туда вход нам был запрещен, разделительная линия охранялась постовыми девушками, одетыми в большие тулупы. Все они носили оружие наперевес. Накануне на остановке мы встретили на платформе некоторых наших знакомых русских офицеров из Блайхероде. Среди них были полковники Королев и Победоносцев. Жена Греттрупа со злорадством передала полковнику Победоносцеву[6] коробочку с дохлыми клопами. Тот выразил дружеское сожаление. А полковник Королев на своем, несколько по-восточнопрусски звучавшем немецком языке сказал: «Это Россия, это жизнь». И нашего коллегу доктора Уайзе, маленького роста термодинамика, всегда всем возмущающегося так же энергично, как и английский капеллан Иоганнес Штогумбер в драме Бернарда Шоу «Святая Иоанна», господин Королев отечески похлопал по плечу: «Коллега, Вы должны быть гораздо спокойнее».
Господин Греттруп был представлен генералу в черной меховой шапке. Но высшие офицеры по сравнению с оживленным Греттрупом оставались очень молчаливы.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.