Городомля: Немецкие исследователи ракет в России - [18]

Я должен был констатировать, что мое собственное понимание событий все еще близко к нулю. Попавшимся мне по дороге сотрудникам, которые спрашивали меня о моем мнении, я мог посоветовать только одно — решать все самостоятельно, сам я еще не чувствовал себя отдохнувшим и способным к каким бы то ни было раздумьям.

Было бы неправильно сказать, что русская акция вызвала у немцев сопротивление. На улице я встретил одного нашего сотрудника. Это был молодой инженер-аэродинамик из Технической высшей школы в Данциге, где учился также и Освальд Конрад. Этот инженер появился у нас в Блайхероде недавно, и он был искренне удивлен, что не должен ехать в Советский Союз. На обратном пути господин Тюлин объяснил мне: «Этот сотрудник начал работать здесь слишком поздно, списки были уже составлены». За время нашей поездки в город я узнал, что трудовую повинность будет отбывать не весь коллектив нашего Центрального института. Из пяти тысяч поедут только 150 человек. И среди них нет ни одного представителя администрации.

Середина дня. Мы уже на грузовой станции Блайхероде. Доставивший нас молодой лейтенант вздыхает с видимым облегчением. Мы нашли четыре места в мягком вагоне пассажирского поезда. Это купе надолго станет нашей квартирой. Я мог только удивляться, глядя на жену и невестку. С какой отвагой они обе приняли и осуществили все дела по переезду, с каким спокойствием ждали дальнейших событий. Постепенно поезд заполняется. Нам встречаются все новые знакомые семьи, подвозимые военными грузовиками.

Поезд пока стоит без локомотива, во второй половине состава много ярко-красных закрытых товарных вагонов. Нам тоже предоставили целый товарный вагон. Наше имущество — ящики, немного мебели разместилось в маленьком углу вагона. Мы снимали в Блайхероде квартиру с мебелью, так что перебазирование прошло довольно быстро. Много больше труда на организацию своего переселения затратила семья господина Греттрупа, нашего технического руководителя. Он должен был погрузить мебель не только из большой двенадцатикомнатной квартиры, но и из своего поместья в Тебре.

Из поместья были привезены, например, две коровы. Всем этим распоряжалась молодая жена Греттрупа.

Если у человека скапливается много имущества, то необходимость в его быстром перемещении бывает обычно чрезвычайным потрясением для владельца. Это происходит примерно так, как описано у Хуго фон Хофманншталя в драме «Каждый», где речь идет о смерти богатого человека, который хочет протащить все свое богатство на тот свет. Многое из того, к чему был привязан владелец и что стало для него любимым, должно было отправиться вместе с ним. Из поместья — по меньшей мере, две коровы. Был погружен и целый стог зеленого корма для коров. Но, вопреки моей иронии, коровы нам очень пригодились во время нашей длинной поездки. Госпожа Греттруп и Лидди умели их доить, и маленькие дети в дороге пили свежее молоко. Поезд стоял долго, до тех пор, пока не погрузилась последняя семья. Никто из немецкого персонала, который мы усердно расспрашивали, не знал о времени предстоящего отправления. Вечером мы устроились на первую ночевку в поезде. Проснувшись, в сером свете утра увидели все те же темные ангары грузовой станции Блайхероде. Поезд продолжал стоять. Он двинулся рывком с места лишь после того, как мы простояли еще полдня. Затем старый локомотив, натужено задыхаясь и выпуская облака серого дыма, потащил переполненный состав через гористую и лесистую Тюрингию. Печальным взглядом смотрел я на все эти деревушки с их маленькими церквями и домами с красными черепичными крышами. Очень долго я их больше не увижу, думал я.

Наша поездка длилась почти три недели. Преодоление расстояния в 2000 километров за 20 дней означало, что в день мы продвигались примерно на 100 километров. Послевоенная железнодорожная сеть, с трудом залатанная, была совершенно перегружена. Поскольку военные эшелоны, естественно, имели приоритет, мы продвигались очень медленно. Скоро мы заметили, что не только наш Центральный институт, но и другие большие предприятия передвигаются в том же направлении. На одной из станций на соседнем пути был виден поезд с людьми из предприятия «Карл-Цейс-Йена», на другой — из группы Юнкерса — предприятия по изготовлению авиадвигателей из Дессау. Тысячи людей ехали на восток. Поезда хорошо отапливались. Продовольствия тоже было более чем достаточно.

Во Франкфурте на Одере, пограничной станции между Германией и Польшей, мы купили газеты и прочли о протесте западных держав против нашего вывоза. Один из коллег вынул из своего автомобиля, закрепленного в товарном вагоне, аккумулятор и использовал его как источник питания для большого лампового приемника. Новости западных радиостанций частично касались и нашего отъезда. Но вскоре наш интерес угас, так как мы поняли, что диктор может предложить нам еще меньше информации, чем та, которой мы обладали сами. Вечером поезд прошел по мосту через Одер в сторону Польши. Сопровождающие нас военные посоветовали нам на ночь тщательно закрыть все наружные двери. Всем было известно, что в Польше на поезда с целью грабежа нападают вооруженные банды.