Городок у бухты - [21]

— Алекс, ему не понравилось слово мясо, — воскликнул Юлиан.

— Прости, — поспешил извиниться младший брат, но один из громил уже направлялся к нему с видом рассерженной гориллы.

На мгновение Алекс засомневался в собственной безопасности, но быстро понял, что сможет броситься в воду и отплыть на почтенное расстояние. Громадная фигура явно проиграет в споре на скорость.

Звук хлопка раздался откуда-то со стороны, и в шее у верзилы появилась игла. Инстинктивно глянув в сторону выстрела, великан рухнул на землю, заставив почву вздрогнуть. Остальные два отступили.

— На место, — раздался голос Арнольда, подбегающего к месту происшествия со специальным пистолетом в руке, заряженным сильнодействующим препаратом. Убедившись, что опасность миновала, врач обратился к друзьям, не спуская глаз с двух бодрствующих спортсменов: — Все трое на выход!

Арнольд подошел к лежащему на земле телу и вытащил шприц, положив на грудь спящему упаковку с каким-то порошком. Выведя друзей через калитку в высоком заборе, он разразился грозной речью, обвиняя братьев в безответственности. Не понимая, почему они вызвали гнев у врача, выглядевшего больше напуганным, чем сердитым, друзья вернулись в кемпинг. Юлиан заметил, что Арнольд паниковал, а его темпераментная речь была больше похожа на защитную реакцию, чем на недовольство.

Вернувшись к начавшей волноваться Анне, братья растянулись на песке. Заметив усталость Виктора, который рухнул на расстеленное полотенце, девушка заботливо спросила:

— С тобой всё в порядке?

— Эти два монстра плавают, словно у них моторчики в одном месте, — раздался сдавленный всё ещё учащённым дыханием голос.

Анна довольно посмотрела на своего супруга и его брата, оценив спортивные фигуры молодых мужчин. В своё время она была одинаково влюблена в обоих Фостанов, но после отъезда Алекса на учёбу, выбрала старшего брата, оказавшегося более близким по духу человеком, о чём ни на секунду не жалела. Юлиан поднял голову и посмотрел на молодую жену, нежно взяв её ладонь в свою большую, сильную руку.

Виктор обрадованный, что может полежать без движения и дать телу необходимый отдых, почувствовал прилив зависти к возможностям двух братьев, которые, казалось, не испытывали никаких неудобств с полученными нагрузками. В голове юноши пытались сложиться в единую картину варианты физических упражнений для достижений хотя бы близких к его идеалам результатов.

После нескольких часов отдыха, Джош неожиданно проснулся от необъяснимого волнения. Во сне он увидел маленького мальчика, внешне очень похожего на сыновей и его самого. Сердце билось тяжело и учащенно, не то от резкого пробуждения, не то от охвативших душу чувств. Джош прислушивался к своим ощущениям, пытаясь разобраться, был ли сон навеян переживаниями или его уникальными способностями. Что-то подсказывало, что неподалёку живёт ещё один близкий человек. Посмотрев на часы, Джош поспешил присоединиться к остальным.

За ужином, в кафе кемпинга, Алекс рассказал отцу обо всех приключениях уходящего дня. Юлиан добавил свои комментарии о поведении врача и о скудности мыслей необычных спортсменов, живущих за забором. На замечание сына, что он постоянно чувствует обращение к своим мыслям со стороны, Джош ответил, что ощущает то же самое. В разгар общения, в кафе появились Арнольд Эйп и Тод Паркинсон.

— Состояние вашего отца стабилизировалось, — сообщил врач, сразу после приветствия. — Я сообщил мистеру Милькевичу, что вы всей семьёй находитесь в Бэйвиле. Завтра утром можно будет навестить больного. Мне пришлось дать Доктору успокоительное.

Джош заметно взволновался и ощутил, как Юлиан сжал его руку, поддерживая в трудную минуту. Завязался разговор, продлившийся далеко за полночь. Друзья задавали множество вопросов о Бэйвиле, о Станиславе Милькевиче и многих других, непонятных и новых вещах, получая подробные и весьма интересные ответы.

В середине двадцатого века, когда Бэйвиль ещё не был городом, а у берега бухты стоял лишь скромный кемпинг, один из университетов облюбовал тихое место с сосновым бором для строительства исследовательского центра. При поддержке правительства, год за годом рядом с корпусами лабораторий появлялись дома работавших на науку людей. Бэйвиль быстро оброс необходимой инфраструктурой, а на улицах появились кафе и магазины. В одном из корпусов центра велись работы по правительственной программе, в то время как на всей остальной территории появлялись не совсем понятные объекты, используемые университетской элитой в своих интересах. Спустя годы, в Бэйвиль приехали чиновники, пытавшиеся разобраться в деятельности исследовательского центра, после чего члены руководства были вызваны в Вашингтон, для отчёта.

Позже вскрылись грубые финансовые нарушения, и правительственная программа была свёрнута. Несколько человек были арестованы, другие потеряли свои места. Станислав Милькевич в то время был одним из ведущих сотрудников центра, занимавшийся параллельно интересующими его разработками. Почувствовав угрозу остановки своих работ, молодой учёный приложил все силы для того, чтобы организовать собственный исследовательский институт. После потери финансирования, не без счастливой случайности, Станислав получил возможность создать частную фармакологическую фирму. В то время ему помог отец Тода Паркинсона — владелец единственного в городе банка, получившего возможность для развития собственного дела не без помощи связей. Поверив в напористый характер учёного, но, не имея больших надежд на научную медицину, как финансово успешную отрасль, банкир предоставил Милькевичу кредит на весьма выгодных условиях, оставив мысли о партнёрстве. Новому владельцу исследовательского центра пришлось отодвинуть в сторону свои программы ради развития тех, которые могли бы принести прибыль. Так в Бэйвиле, на месте непрофильных площадей появилось своё фармакологическое производство, а разработки молодых, но талантливых врачей, принесли несколько выгодных патентов на медицинское оборудование.