Города Северо-восточной Руси XIV-XV веков - [74]

Во всяком случае в обстановке феодальной войны значение горожан вновь возросло, и с ним не мог не посчитаться и взявший город Василий Васильевич. Он «ничтоже зла граду тому не сотвори, а омири их».

В том же источнике, «Слове» инока Фомы, мы находшу еще одно интересное указание. В нем упоминаются по отношению к этому времени «тысяшники земские» в Кашине. Обращает на себя внимание то что тысяцкие названь «земскими», что как будто указывает на их отличие от княжеских тысяцких, известных, например, в Москве и в Твери XIV в. Не возник ли вновь в обстановке феодальной войны институт выборных тысяцких в городах, о котором случайно сохранилось лишь это глухое упоминание? Даже если это не выборные тысяцкие, а назначавшиеся, то это очень интересно, потому что указывает на существование тысяцких еще в середине XV в., в то время, как в Москве они исчезли еще в 70-х гг. XIV столетия. Но к концу феодальной войны, в 1453 г., Кашином управлял уже «наместник и боярин» Иван Киндяпрь.

В самой Москве в напряженный момент феодальной войны вновь поднялась активность городского населения. Когда нависла угроза татарского нашествия в 1445 г., «гражане в велице тузе и волнении быша: могущей бо бежати, оставивши град, бежати хотяху, чернь же худые люди совокупишеся начаша преже врата градная делати, а хотящих бежати из града начаша имяти и бити и ковати, и тако уставися волнение, но вси обще начаша град крепити а себе пристрой домовной готовити». Характерно, что и на этот раз выступление московских горожан произошлс в момент ослабления, а точнее — отсутствия княжеской власти, когда великий князь оказался в плену, а великая княгиня с детьми и боярами спешно выехала в Ростов. Вероятно, что и в этот раз в Москве произошли вечевые собрания горожан.

Таким образом, наблюдения над имеющимся материалом позволяют сделать вывод о том, что города XIV–XV вв. в Северо-Восточной Руси проявляли те же тенденции развития, что и другие города феодальной эпохи, что северо-восточным городам было также свойственно стремление к восстановлению вечевых порядков и освобождению из-под княжеской власти. Поэтому принципиальное противопоставление «вечевых» городов «великокняжеским», утвердившееся в буржуазной литературе, нельзя считать обоснованным, так же как и мнение о том, что городам Северо-Восточной Руси был присущ «вотчинный характер». Но, конечно, вечевые собрания горожан Северо-Восточной Руси в XIV–XV вв. происходили, как правило, лишь в исключительных обстоятельствах и не были постоянно действующими учреждениями. Факты вечевых выступлений горожан выявляют л ишь тенденцию развития городов к вечевому строю, но не дают оснований утверждать о его существовании. Разница во внутреннем устройстве северо-восточных городов и Новгорода хорошо понималась современниками. Она образно отмечена была в Задонщине, автор которой, изображая волнения по всей русской земле в связи с решительной битвой, писал: «Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, бубны бьют в Серпухове. Звонят колоколы вечные в Великом Новгороде».

Условия развития северо-восточных городов были крайне неблагоприятными для достижения сколько-нибудь заметных успехов на пути становления особого «городского строя». Это особенно ярко сказалось в том, что городское население Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. не получило привилегированного правового положения.

Прибегая к денежной помощи разбогатевших горожан, опираясь на них в борьбе со своими противниками, централизующаяся власть вместе с тем стремилась поработить И ограбить своих союзников. Ф.Энгельс очень яркой сильно показал эту закономерность в отношении стран Западной Европы. Нет оснований думать, что на Руси дело обстояло иначе. Разница могла быть лишь в том, что в России центральная власть усиливалась значительно быстрее, чем на Западе, а купечество было экономически значительно слабее, и поэтому процесс «порабощения и ограбления» центральной властью своих «союзников» совершался здесь раньше и полнее. Усиление княжеской власти отрицательно сказалось на судьбе цеховых и купеческих корпораций, игравших такую большую роль в жизни городов Западной Европы.

Возвращаясь еще раз к договорной грамоте 1389 г., нужно отметить, что взаимное обязательство князей «блюсти с одиного» распространено было не только на гостей, суконников и городских людей, но и на «численных людей». По поводу того, кто такие «численные люди», существуют разные мнения, но кажется наиболее вероятным, что это люди, попавшие в «число», т. е. в контингент, с которого выплачивалась дань в Орду. Комментируя указанные статьи договора, С. М. Соловьев высказал такое соображение: «После, в XVII веке, мы увидим, какой страшный ущерб в московских финансах был произведен стремлением тяглых городских людей выйти из податного состояния вступлением в службу или зависимость от духовенства, бояр и служилых людей и какие сильные меры употребляло правительство для воспрепятствования этому выходу. То же самое побуждение заставляло князей и в описываемое время условливаться не принимать в службу данных людей, ни купцов, ни черных людей, ни численных, ни числяков, ни земель их не покупать».