Города и встречи. Книга воспоминаний - [10]

Издания Ученых записок Тартуского университета еще не были в большом ходу за пределами Эстонии, еще не имели той исключительно высокой репутации, какую заслужили какое-то время спустя, а потому сенсацией публикация Полонской не стала, однако и незамеченной не осталась. Оттиски, полученные из редакции, Елизавета Григорьевна разослала друзьям, некоторые из них (например, В.Б. Шкловский) специально выписали себе этот том из Тарту. Отклики профессиональных читателей были единодушно одобрительные, характерно, что все писали только о «Зощенко», даже Федин, разумеется, поблагодаривший за написанное о себе. Вот подборка цитат из почты Полонской:

«Спасибо за оттиск. О Зощенко — замечательно. Особенно вторая часть: о его трагическом умирании. Палачи не только оскорбили и ранили его, но обрекли на голод, на нужду» (К. Чуковский. 7 ноября 1963 г.); «Центральная глава их — о Зощенке — лучшая во всех отношениях: хороши факты, точна, изящна характеристика, и Миша грустновато, но усмешливо проглядывает почти из каждого абзаца» (К. Федин. 1 июля 1964 г.); «Спасибо за то, что ты написала о Мише. Это — очень хорошо. Воспоминания, конечно, надо продолжить» (В. Каверин, у которого в «Новом мире» цензура уже несколько лет мариновала статью о Зощенко. 1964); «Вы пробили брешь в молчании, которым окружено имя Миши Зощенко… Федин у Вас написан хорошо…» (В. Шкловский. 5 февраля 1964 г.); «Я не помню, ответил я тебе или нет о твоих воспоминаниях о Зощенко. Они мне очень и очень понравились, они близки мне не только по отношению к Зощенке, но и по тону, который ты взяла» (И. Эренбург. 20 мая 1964 г.); «Твои воспоминания о Мише в печатном виде кажутся мне еше интереснее, чем при чтении их в рукописи» (М. Шагинян. 14 июня 1964 г.); «О Зощенке ты написала свободно и легко. Жаль, что мало» (Н. Тихонов. 6 февраля 1966 г.)[33].

Все эти высказывания служили несомненной поддержкой мемуаристке, но пресса о ее работе помалкивала. Только журнал Твардовского — а именно его слова и ждали некосные читатели — напечатал статью М. Чудаковой, посвященную «Трудам по русской и славянской филологии» Тартуского университета, в которой воспоминания Е. Полонской были признаны «очень значительными» в ряду тартуских публикаций по литературе 1920—1930-х гг. «Они читаются с большим доверием к писательнице, потому что с первых страниц заметна собственная ее требовательность к своему слову и памяти, стремление сообщить читателю только то, что было[34], и только в тех очертаниях, которые действительно помнятся, а не домысливаются задним числом»[35] — это высказывание М. Чудаковой сопровождалось фразой, по существу совпадавшей с приведенными здесь суждениями адресатов Полонской: «Лучшая часть мемуаров — глава „Мое знакомство с Михаилом Зощенко“».

В начале 1963 г., еще до выхода тартуской публикации, Полонская подготовила для журналов подборку мемуарных глав «Начало двадцатых годов», но в марте просталинские силы ЦК КПСС спровоцировали Хрущева на скандально-безграмотный разнос мемуаров Эренбурга, прозы В. Некрасова, стихов молодых поэтов. Литературные редакции перепугались и от предложений Полонской отказывались. Заинтересовались лишь в алма-атинском «Просторе»; приличную репутацию сделали этому журналу писатели И. Шухов (редактор) и Ю. Домбровский (член редколлегии), — тексты, не проходимые в Москве и Питере, они «пробивали» в Казахстане. Так совпало или придумали специально, но воспоминания Полонской появились в тематическом ленинградском номере «Простора» (1964. № 6): «Студия Всемирной литературы», «Серапионовы братья», «Константин Федин», «Всеволод Иванов», «Дуэль», в которой Виктор Шкловский именовался Виктором Ш., и «Эрато». Не прошел только «Лев Лунц» (алма-атинских литературоведов от цензуры его имя смутило, и они решили не рисковать).

28 июля 1964 г. «серапион» М. Слонимский писал Полонской о публикации в «Просторе»: «Очень рад, что Ваши интереснейшие воспоминания напечатаны. Теперь нужно печатать и остальное, в том числе и те очерки, что Вы оставили у меня, они — хороши. А впереди — книга»[36].

Над книгой Полонская продолжала работать. Еще в августе 1963-го в Эльве она закончила часть, названную «Мой Париж», но и фрагментарно ее не печатали. В журнале «Звезда», членом редколлегии которой был М.Л. Слонимский, литературные воспоминания Полонской печатать не желали. В июне 1965-го Елизавете Григорьевне исполнилось 75. Юбилеи неопальных авторов в СССР отмечали в соответствии с табелью о рангах. Из всего предложенного Полонской «Звезда» взяла главы о ее революционной работе в Петербурге 1906–1908 гг. После редакционной «обработки» они появились в июльском номере заметно обкорнанными. Открывавшая публикацию врезка поздравляла «старейшего автора журнала» с юбилеем и бегло перечисляла «вехи» на ее жизненном пути, не обмолвившись о «Серапионовом братстве». Воспоминания печатались под обеспечившим благосклонность цензуры заголовком «До Октября еще 10 лет». Из них испарилось териокское черносотенное убийство 1906 г., но уцелел депутат Думы от большевиков, будущий «ренегат» Алексинский, зато, понятно, напрочь исчезли Л.Б. Каменев и руководитель невских большевиков товарищ Григорий — осторожная Полонская не желала дразнить быков и ни разу не упоминала его фамилию, но ушлые редакторы догадались о ней сами (забавно, что в ту же пору редакция «Нового мира» добивалась от Эренбурга, чтобы со страниц мемуаров «Люди, годы, жизнь» исчез другой безфамильно одиозный товарищ — Николай, про которого было ясно, что это Бухарин, но Эренбург ответил с нескрываемым сарказмом, и редакция смутилась; ну, а с Полонской-то в «Звезде» справились шутя).