Город зеркал. Том 1 - [10]

Минуло три года с освобождения Хоумленда. События той ночи стояли перед его мысленным взором так, будто случились вчера, яркими, неизгладимыми воспоминаниями. Хаос на стадионе, появление Зараженных, повстанцы, открывшие огонь по Красноглазым, появившиеся в центре событий Алиша и Питер, стреляющие снова и снова. Эми в цепях, убогая фигурка, рев, изошедший из ее горла, когда она выпустила на свободу свою силу, ее тело, превращающееся, лишающееся человеческого облика, лопнувшие цепи, великолепный прыжок, быстрый, как молния, ее натиск на врага. Хаос и беспорядок боя, Эми, попавшая в ловушку, прижатая Мартинесом, Десятым из Двенадцати, яркая вспышка взрыва и полная тишина, мир, застывший в неподвижности.

К тому времени, когда Луций вернулся в Кервилл, следующей весной, он уже окончательно понял, что не сможет жить среди людей. Смысл происшедшего той ночью был совершенно ясен. Он призван влачить уединенное существование. Он сам построил свою скромную хижину у реки, но лишь для того, чтобы ощутить тягу к чему-то большему, тому, что заставило его отправиться в глушь. Луций, стань наг. Отринь все вещи свои, отринь все блага мирские, дабы познать меня. Не взяв ничего, кроме клинка и смены одежды в заплечном мешке, он шел среди холмов, не ведая направления, лишь стремясь уйти как можно дальше от людей, достичь полнейшего одиночества, в котором его жизнь обретет свой истинный смысл. Днями не ел, изодрал в кровь ноги, язык распух от жажды. Шли недели, и товарищами ему были лишь гремучие змеи, кактусы и палящее солнце. У него начались видения. Роща гигантских кактусов превращалась в его глазах в ряды солдат, стоящих по стойке «смирно», он видел озера воды там, где их не было, а линия гор вдали казалась ему стенами города. Он воспринимал эти видения некритически, не осознавая их нереальности. Они были реальными потому, что он в них верил. В его сознании слились прошлое и настоящее. Временами он осознавал себя Луцием Гриром, майором Экспедиционного Отряда, временами – заключенным в военной тюрьме. Иногда – молодым новобранцем, иногда – вообще мальчишкой.

Неделями скитался он в таком состоянии, будто существуя сразу во множестве миров. Но однажды очнулся и понял, что лежит в овраге, под лучами палящего полуденного солнца. Его тело было истерзано, покрыто царапинами и ссадинами, пальцы были в крови, а некоторые ногти исчезли, будто их вырвали. Что произошло? Он сам это с собой сделал? Ничего такого он вспомнить не мог, лишь внезапное, ошеломляющее осознание образа, который явился ему ночью.

У Луция случилось видение.

Он не осознавал, где он, лишь то, что ему надо идти на север. Шесть часов спустя он оказался на Кервиллской Дороге. Обезумев от жажды и голода, он шел дальше до самой ночи и тут увидел знак с большим красным крестом. Убежище, в котором было полно еды, воды, одежды, бензина, оружия и боеприпасов. Был даже генератор. Но более всего порадовал его взгляд «Хамви». Промыв и очистив раны, он провел большую часть ночи на мягкой постели. Утром заправил машину, зарядил аккумулятор и накачал колеса, а затем поехал на восток. До Кервилла он добрался утром второго дня.

На краю Оранжевой Зоны он вылез из машины и пошел к городу пешком. В Эйчтауне, в одном из множества его тайных мест, оказавшись среди людей, которых он не знал в лицо и которые не называли своих имен, он продал три карабина, которые взял в убежище, чтобы купить коня и припасы. К тому времени, когда он добрался до своей хижины, снова наступила ночь. Хижина скромно примостилась среди тополей и болотных дубов на берегу реки, единственная комната с полом из утрамбованной земли, однако ее вид наполнил его сердце теплом и радостью возвращения. Как долго его не было? Казалось, прошли годы, десятилетия и в то же время всего считаные месяцы. Время замкнуло свой круг; Луций был дома.

Расседлав лошадь, он привязал ее у входа и вошел в хижину. На его постели было гнездо из веточек и пуха, кто-то здесь жил в его отсутствие, но в остальном внутри ничего не изменилось. Луций зажег светильник и сел за стол. У его ног лежал вещмешок с припасами. «Ремингтон», коробка патронов, чистые носки, мыло, опасная бритва, спички, зеркальце, полдюжины перьевых ручек, три флакона чернил из ежевики и листы толстой волокнистой бумаги. Дойдя до реки, он набрал воды для умывальника и вернулся в дом. Увиденное им в зеркале было шокирующим, но и вполне ожидаемым. Ввалившиеся щеки, запавшие глаза, обожженная солнцем кожа, спутанные, как у безумца, волосы. Нижнюю половину лица скрывала борода, в которой с легкостью угнездился бы выводок мышей. Ему всего пятьдесят два, но человеку в зеркале можно было с легкостью дать не меньше шестидесяти пяти.

Что ж, сказал он себе, если он снова собирается стать солдатом, пусть и старым, разбитым жизнью, то нужно хоть отчасти соответствовать. Срезав большую часть волос и бороды ножом, Луций взялся за мыло и опасную бритву и побрился начисто. Выплеснул мыльную воду за дверь и вернулся к столу, на котором разложил бумагу и ручки.

И закрыл глаза. Мысленная картина, пришедшая к нему той ночью в овраге, не была похожа на галлюцинации, которые преследовали его в его скитаниях по пустыне. Она была больше похожа на память о пережитом. Сосредоточившись на деталях, Луций попытался мысленным взором окинуть картину полностью. Как он вообще мог надеяться изобразить нечто столь величественное своей неумелой рукой? Но надо попытаться.