Город вечной ночи - [7]

Наконец они добрались до логова самого предпринимателя: перед ними оказались еще одни двойные березовые двери, такие большие, что в одну из них была встроена меньшая дверь для нормального входа и выхода.

– Джентльмены, пожалуйста, подождите здесь минутку.

Человек проскользнул в меньшую дверь и закрыл ее за собой.

Д’Агоста посмотрел на Пендергаста. Из-за двери до них доносился приглушенный голос, набирающий высоту в контролируемой ярости. Слов д’Агоста не мог уловить, но смысл не вызывал сомнений: какому-то бедняге вставляли болт в задницу. Голос достиг пика и оборвался, словно завершив список претензий. Наступила неожиданная тишина.

Через секунду дверь открылась. Вышедший из нее человек – седоволосый, высокий, красивый, безукоризненно одетый – всхлипывал, как ребенок, его лицо было залито слезами.

– Помните, я считаю вас ответственным! – догнал его голос из кабинета. – Мы нарушаем проприетарный код по всему Интернету из-за этой треклятой инсайдерской утечки. Найдите сукина сына, который виноват в случившемся, или пострадает ваша задница!

Человек, как слепой, прошел мимо них и исчез в зоне ожидания.

Д’Агоста еще раз посмотрел на Пендергаста, чтобы увидеть его реакцию, но никакой реакции не было; лицо агента, как всегда, оставалось непроницаемым. Лейтенант порадовался тому, что Пендергаст обрел свою прежнюю форму, по крайней мере внешне; его тонко вылепленное лицо было таким бледным, что казалось высеченным из мрамора, его глаза особенно ярко горели в прохладном естественном свете, заполнявшем помещение. Однако его худоба пугала.

Жалкий вид сотрудника компании, которому устроили взбучку, немного выбил д’Агосту из колеи, и он мысленно посмотрел на себя со стороны. После женитьбы на Лоре Хейворд он стал носить двубортные костюмы только от лучших итальянских модельеров – Бриони, Раваццоло, Зеньи – с рубашками из тонкого хлопка от «Брукс бразерс». Единственным намеком на форму оставалась лейтенантская шпала на лацкане. Нужно сказать, что именно Лора изменила его отношение к одежде, выбросив все его коричневые костюмы из полиэстера. Д’Агоста обнаружил, что одежда дает ему ощущение защищенности, словно у него в кармане лежит миллион долларов, хотя коллеги и подшучивали над ним, говоря, что в двубортном костюме он похож на мафиози. Это даже доставляло ему удовольствие. Он только старался не перещеголять своего босса, капитана Глена Синглтона, который был известен всей нью-йоркской полиции как записной модник.

Снова появился их сопровождающий в темно-сером костюме:

– Мистер Озмиан примет вас немедленно.

Они последовали за ним в большой угловой кабинет, выходящий окнами на южную и западную стороны. Строгие изящные грани Башни Свободы[4] заполняли одно из окон и казались такими близкими, что д’Агоста мог бы дотянуться до них. Из-за черного гранитного стола, похожего на каменные плиты, сложенные наподобие надгробия, вышел человек. Худой, высокий, аскетического вида, очень красивый, с черными волосами, седеющими на висках, с коротко стриженной седоватой бородкой, в очках в стальной оправе. На нем был белый вязаный свитер из толстой пряжи, черные джинсы и черные туфли. Этот монохромный эффект производил сильное впечатление. Хозяин кабинета не выглядел как человек, который только что высек кого-то, как мальчишку. Но и дружелюбным он не казался.

– Да, пора бы уже, – заявил он и показал на кресла сбоку от стола, не приглашая, а словно приказывая садиться. – Моя дочь отсутствует вот уже четыре дня. И наконец-то власти удостоили меня визитом. Садитесь и рассказывайте, что происходит.

Д’Агоста посмотрел на Пендергаста и увидел, что тот не собирается садиться.

– Мистер Озмиан, – начал Пендергаст, – когда вы в последний раз видели свою дочь?

– Я не собираюсь повторять все это снова. Я рассказывал об этом по телефону с десяток…

– Прошу вас, всего два вопроса. Когда вы в последний раз видели дочь?

– За обедом. Четыре дня назад. После этого она отправилась к друзьям. Домой так и не вернулась.

– А когда конкретно вы обратились в полицию?

Озмиан вздохнул:

– На следующее утро, около десяти.

– Разве вы не привыкли к ее поздним возвращениям?

– Но не к таким поздним. Что именно…

Внезапно он замолчал. Видимо, подумал д’Агоста, он увидел что-то на их лицах. У этого человека было собачье чутье.

– Что случилось? Вы ее нашли?

Д’Агоста глубоко вздохнул, собираясь заговорить, но Пендергаст, к его великому изумлению, опередил его.

– Мистер Озмиан, – произнес Пендергаст своим самым спокойным, ровным голосом, – мы принесли вам плохие новости: ваша дочь мертва.

Озмиана словно подстрелили. Он пошатнулся, и ему пришлось ухватиться за подлокотник кресла, чтобы не упасть. Его лицо мгновенно побледнело, губы зашевелились, но произвели только неразборчивый шепот. Он стал похож на стоящего мертвеца.

Его снова качнуло, и д’Агоста шагнул вперед и обхватил его за плечи:

– Давайте присядем, сэр.

Человек безмолвно кивнул и позволил подвести себя к креслу. В железной хватке д’Агосты он казался легким как перышко.

Губы Озмиана сложились в вопрос «как?», но из них вырвалась только струйка воздуха.