Город Сумерек - [18]

Деревце засуетилось в ответ на прикосновение, доверчиво прильнув к моей ладони и, позванивая, пыталось согнуться, чтобы сделать это половчее, медленно и неуклюже. Не для дерева, конечно, медленно, которому двигаться вовсе и не положено, разве что от ветра.

— Им тут нравится, — заметил я. — Этот пятачок земли может вернуть их к жизни. Давай, прочертим ворота, чтобы они могли войти.

Светлые глаза Фаенны раскрылись до предела.

— Но как нам выйти?..

— Мы просто через них перелезем. Даже если сломаем им несколько веток, хуже им не будет.

Фаенна засмеялась, покачав головой, и вытащила свой меч с распростершим крылья лебедем на рукояти.

— Вчера я могла бы подумать, что ты шутишь.

Кромкой меча Фаенна стерла часть линии, а затем мы перелезли через живую изгородь. Деревца пытались задержать нас, но двигались так медленно, что их попытки казались даже трогательными. Несколько веток мы сломали, и они отламывались с гулким резонирующим звоном. Сломы получались острыми, и мы успели здорово исцарапаться, прежде чем выбрались наружу. Но все-таки деревца оказались достаточно прочными, выдерживали наш вес и, хоть и цеплялись за одежду, мы не сильно рисковали провалиться между ними, что все-таки могло бы быть опасно, если бы им удалось, разумеется, не сознательно, зажать нас там поплотнее, или, если бы проломив тонкие ветки, кто-то из нас упал бы на более прочную и острую. Но все обошлось, и довольно весело.

— Кажется, даже в детстве я так не веселилась, — смеясь, сказала запыхавшаяся и растрепанная Фаенна, соскакивая наконец осторожно на землю, и сдернув с ближайшей цеплявшейся ветки краешек плаща. Глаза ее ярко блестели. Она помолчала, глядя на будто бы нерешительно топчущиеся деревца. — Наверное, потому, что мне еще никогда не доводилось ничего оживлять, — проговорила она негромко.

На самом краю тонкие ветки подо мной подломились, и я приземлился с оглушительным треском и каскадом мелких осколков.

Фаенна задумчиво склонила голову набок.

— Что-то напоминает этот звук. Звон тающих льдов под солнцем, в моих снах. — Она грустно улыбнулась и отвернулась, повернувшись лицом к Городу.

Позванивали ветви антрацитовых деревьев, ветер с сухим шелестом гнал по земле невесомые песчинки, шипя о чем-то своем. А затем мы расслышали донесшийся издали лай собак, принесенный ветром, но тут же все стихло.

— Скоро мы будем в обитаемых землях, — сказала Фаенна.

Похоже, мы не так уж медленно возвращались. Отчего-то этот дальний лай вселил в меня новую тревогу.

— Кто знает, что могло произойти за время нашего отсутствия.

Прошло шесть дней. Если бы нам нужно было отъехать от Города лишь на три дня, мы уже могли бы вернуться, и узнать, что именно там происходит. Но что толку строить планы на прошлое? Нам нужно было уехать дальше, и если бы мы этого не сделали, все благоразумие было бы бессмысленным.

Фаенна набрала в легкие побольше воздуха, и вдруг сухо закашлялась и осела на ближайший большой камень. Мы перетряхнули все фляги, но только в моей еще оставался глоток мутной воды, от которой ей стало ненамного легче.

— Придется все же задержаться, — решил я, поглядев на ее заострившиеся черты и легшие вокруг глаз тени. Обитаемые земли и впрямь не так уже далеко, и это почти неопасно. — Нам нужно было чем-то поддержать силы. Фаенна кивнула. Я продолжал внимательно смотреть на нее.

— Что ты сделала? Сейчас? С этими деревьями?

Фаенна пожала было плечами, но, глядя мне в глаза, поняла, о чем именно я говорю.

— Ты думаешь?.. — она с легким удивлением глянула на позванивающую антрацитовую растительность. — Я пожелала им жизни. Расти, и чтобы пустошь не скоро захватила это место. Я пожелала им этого от души.

Я кивнул.

— Так я и думал. — Она отдала свои последние силы им. Без меча, просто прикасаясь.

Я огляделся вокруг, прошелся туда-сюда, то ли прислушиваясь, то ли пытаясь задействовать иное чувство. И вдруг отчетливо мне в лицо пахнуло влагой, хотя я понимал, что это только призрачное дуновение. Вода была глубоко под землей, но она тут была. Это самое подходящее здесь место. Я остановился, извлек Ринальдин и вырыл ямку, глубиной в пару ладоней и в пару локтей от края до края, воткнул меч в самую середку, а затем выложил дно ямки камешками. Но прежде чем коснуться навершия меча и приказать воде подниматься, помедлил и подумал. Вода и впрямь была глубоко. Сколько сил может потребоваться на то, чтобы призвать ее пробить давно иссохшую землю? А они еще могут нам пригодиться. И я мысленно представил, что между воткнутым в землю мечом и Городом протянулись невидимые нити светящейся паутины, опутывающей Город, исходящие от уцелевших домов и от Алмазной Башни, опутанной этими нитями как разбухший светящийся кокон. И только тогда дотронулся указательным пальцем до навершия в форме миниатюрной чаши, и ощутил, что меч дрожит, дрожит воздух, гудит земля. Я приказал воде подниматься, быть чистой, создать целебный родник, я перетянул сюда частицу всей магии, окутывающей и пропитавшей Город до последнего камня. Эта магия была когда-то и здесь, она просто пробудилась…

— Морион? — обеспокоено позвала Фаенна. — Что ты делаешь? — Она понимала, что я делаю, но дрожь, охватившая все вокруг, ее встревожила, и волна посторонней силы, которой, используй я только собственную, тут не должно было быть.