Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города - [22]

Взгляд на башкир, как видим, был непривлекательный, а отсюда понятен вывод: взять башкир под опеку, опекуном должен был сделаться вновь учреждаемый попечитель

Он должен был составить списки всех башкир, подозреваемых в воровстве, и стремиться к исключению этого элемента, т. е. ссылка в Сибирь и другие губернии России; далее необходимо было воспретить башкирам селиться хуторами и по одиночке, наблюдать за начальствующими лицами из башкир, — словом, нужно было следить за каждым шагом, каждым поступком башкир.

Таков был взгляд графа Сухтелена, а граф был гуманнейшею личностью своего времени; весьма понятно, каков был взгляд на башкир у большинства.

Башкир признавался годным лишь для одного: сорвать с башкира, как можно больше и всеми средствами. — Этот взгляд дожил чуть ли не до нашего времени, вспомним лишь знаменитую эпопею расхищения башкирских земель.

Башкиры ценились как даровая казенная рабочая сила: команды башкир угонялись в башкирские леса, там рубили казенный лес, который и сплавляли по Сакмаре к Оренбургу; команды башкир посылались в Оренбург и здесь работали на казенных кирпичных заводах, жгли кирпич, строили казенные постройки; наконец, на башкирах же лежала обязанность нести «летучку»; — так назывался своеобразный род почты, введенный в практику Перовским. Через каждые двадцать пять верст стояло несколько конных башкир. Гонец башкир подлетал с почтовой сумкой, бросал ее следующему очередному башкиру, тот схватывал ее на лету и мчался во весь дух, сломя голову, свои двадцать пять верст для того, чтобы перебросить сумку следующему и т. д. Весьма понятно, что скорость такой доставки чуть ли не равнялась скорости курьерского поезда...

Оффициально башкиры набирали от себя конные полки и этими полками иногда щеголяли.

Так при проезде через Оренбург Императора Александра II, в бытность наследником престола, Перовский на параде, данном в честь приезда высокого гостя, вывел на смотр две сотни башкир.[38]

Одна сотня на рыжих конях, в красных суконных кафтанах, обшитых галуном, в таких же малахаях с галунами, подбитых красною лисою, за спинами колчан со стрелами и лук. Другая сотня на серых лошадях была одета в кольчугу, сквозь которую просвечивал красный бешмет, в стальных наручниках и набедренниках, на голове стальной шишак, на поясе кривая турецкая сабля. Пущенные в атаку, эти две сотни лихо пронеслись мимо Цесаревича, который остался ими очень доволен.

Конечно, это была декорация, но в то время декорация очень ценилась.

Наконец, над башкирами производился ряд экспериментов, цель которых — «улучшить» положение башкир, а результаты — еще большее «разорение»

Так хотели обучить башкир ремеслам; для этой цели построили караван-сарай, в котором должны были помещаться командующий башкиро-мещерякским войском, казармы и мастерские — школы для башкирских малолеток; значительное количество последних посылалось в Казань для обучения медицине; — предполагалось, что доктора из башкир сумеют лучше лечить своих единоплеменников и смогут приостановить принявшую громадные размеры «венерическую болезнь» или, как тогда называли, «любострастную болезнь»

Трудно даже просто пересчитать все те мероприятия, которые благодетельное начальство придумывало для башкир переменялся начальник и переменялась система, все прежде предпринятые меры считались недействительными, вводились новые и неизбежным следствием были расходы, которые, конечно, производились за счет башкир.

Но наступили 60-ые года, повеяло новой жизнью, новым духом — на башкир обратили особое внимание и порешили, что полувоенная организация чужда башкирам и что последние, будучи по происхождению — номады, имеют большое влечение к земледелию и могут стать великолепными пахарями.

Разговоры на эту тему велись довольно любопытные, даже неоффициальный отдел Оренбургских губернских ведомостей посвятил этому вопросу ряд статей, в которых доказывал, что «теперь у редкого хозяина из башкир нет огорода, редкий не косит сена и не собирает хлеба на столько, что за собственным обеспечением, может еще и продавать, а на кочевки значительная часть башкир и не выходит и через год или два кочевки наверное будут составлять историческое предание».

Как видим неоффициальный отдел высказывался вполне категорически, признавая, что башкиры не только способны к земледелию, но уже привыкли к нему и делаются вполне оседлыми жителями. Означенные результаты будто бы достигнуты не нагайками, как это было при военном губернаторе Обручеве и управляющем башкирским народом генерале Жуковском — по словам тех же ведомостей — а введением нового положения о башкирах и еще некоторыми мероприятиями, из которых наибольшую ценность имело следующее: «решено было снабдить башкир усовершенствованными земледельческими орудиями, а также машинами». Для этого из башкирского капитала выдали владельцу механического завода Грену ссуду, а он за эту ссуду приспособил свой завод для изготовления усовершенствованных земледельческих орудий и машин.

Для образца было приобретено большое количество земледельческих орудии усовершенствованной конструкции из Московских складов; цены на орудия были назначены московские, с обязательством пускать в ход и ремонтировать, при покупке нескольких экземпляров делалась уступка. Для большего распространения этих усовершенствованных орудий ежегодно устраивалась выставка.