Город мёртвых - [7]

Гадес застыл на месте, остекленевшими глазами уставившись в пространство. Ему не с кем было поговорить. Казалось, он сейчас заговорит сам с собой, разразившись монологом.

И вдруг она вернулась! Вместе с повозкой, волами в гирляндах и матерью, чей взгляд выражал крайнее неодобрение. Это было как удар грома. Неизменное возвращение! Сердце Гадеса затрепетало.

— Я совсем забыла тебе напомнить про Ахиллеса и Елену, — сказала она. Так что тебе придется отменить наш совместный обед.

— Ты уже напоминала мне об этом, — сказал я.

— Я? — спросила Елена.

— Ты, — подтвердил я. — И совсем недавно. Но я рад, что ты вернулась. Мне хотелось тебя кое о чем спросить.

— Похоже, ты никогда не устанешь меня спрашивать кое о чем, — сказала Персефона. — Я знаю, ты любишь меня, но об этом ты печально молчишь, и только. Хотя бы на прощание ты мог бы сказать мне хотя бы пару слов. Я буду рада тебе ответить. Так о чем ты хотел меня спросить?

— Я хотел спросить тебя… — сказал я. — Я слышал, что ты знаешь, чем в последнее время занимается Тантал. Расскажи мне об этом.

— С любовью и удовольствием, — ответила Елена. — Я постараюсь быть покороче, мама! — крикнула она кутавшейся в платок Деметре.

Мать покорно кивнула: ей было достаточно того, что она все-таки увезет свою дочь отсюда, так стоит ли расстраивать дитя по пустякам, прерывая ее рассказ.

— Я всегда считала дядюшку Тантала интересной личностью, — так начала Елена свой рассказ. — Думаю, ты и без меня знаешь условия, в которых он находится: стоит по горло в болотной грязи, и над головой его на медном канате подвешен огромный камень — настоящий утес. Конечно же, этот камень никогда не упадет, но напряженность тем не менее не спадает, так как самим Зевсом предначертано, что никто не может быть в этом уверен до конца и что валун может рухнуть в любую секунду, и нет силы, способной его сдержать; он непоколебим и неотвратим. Подтягивай его, не подтягивай, он все равно будет болтаться там с навешенным на нем беспристрастным законом: если вы не будете переживать за Тантала в свете неотвратимости его камня, мы просто вычеркнем его из греческих мифов.

Тантал стоит по шею в грязи в небольшой заводи Стикса. Но, когда он наклоняется, чтобы утолить жажду, вода бесследно исчезает, оставляя его с лицом, залепленным грязью, и прозвищем, данным ему корибантом, — Старый Грязехлеб. Ни капли воды Танталу — таково первое правило.

Во-вторых, с поникших ветвей ивы, к которой он прикован, свисает множество яств: паштеты, ливерные колбасы, салями всех размеров, видов и сортов, сыры, каких и на земле-то не видывали, различные салаты, изысканно приготовленные овощи — и все это подвешено в тончайших салфетках, также годных в пищу.

Но, конечно же, как вы уже догадались, стоит Танталу протянуть руку к любому деликатесу, как тут же налетает ветер, отклоняет ветку, и она становится для него недосягаемой. Так и стоит он там — по подбородок в воде, которую не может пить, и окруженный едой, которую не может есть. Таким вот образом представляет себе Зевс по-настоящему суровое наказание.

Но в преисподней научились находить применение любым мелочам. И если уж Тантал не может пить воду, у него все-таки остается возможность чувствовать, как она омывает его ноги. И вот уж этого у него никто не отберет. Не смогут. Что же ему останется, если он не сможет ощущать воду, в которой стоит?

А в это утро вода казалась довольно приятной. Иногда даже в преисподней такое бывает. Они-то стараются нагрузить вас по самые уши, но и на них бывает проруха. Тантал постарался обставить свой жалкий жребий с максимальным комфортом, и в этом он оказался на высоте. Раз уж он сам не может есть, он приглашает на банкет всех своих друзей!

И гости собрались отовсюду, со всех концов преисподней.

Когда прибыли все приглашенные, Тантал обратился к ним с речью:

— Друзья мои! Надеюсь, вы простите меня, что я не выхожу к вам навстречу из своей грязевой ванны. Считайте это моей маленькой причудой — принимать гостей подобным образом, тем более мне так нравится эта река…

Надо сказать, что Тантал так долго прожил в Аиде, что заслужил некоторые привилегии. Например, ему было даровано право купаться в любой речке Аида по своему выбору. Сегодня утром он выбрал Лету — из всех рек подземного царства она была его самой любимой. Боги вырыли грязевые ямы в заводях всех местных рек и у каждой посадили по плакучей иве, нагрузив их продуктами по самую макушку. Так что Тантал мог теперь страдать в любой яме по вкусу и искушаться вволю столько, сколько необходимо, чтобы морально подготовить тех, кто выбрал его дорожку.

Однако выпросить у Гадеса и других богов свободный доступ к рекам оказалось не так-то легко и потребовало довольно много времени. В конце концов он возопил:

— Да не пытаюсь я смягчить свою участь! Было бы излишне заострять внимание на том, что я навечно обречен торчать в яме с водой, плещущей у самого подбородка, почему не могу претендовать на разнообразие вод и пейзажей?

Первое время на его жалобы никто не обращал ни малейшего внимания. Но потом его дело все-таки передали в Верховный Суд Аида.