Город колокольчиков - [8]

Она потом еще несколько раз залезала на этот балкон. Старик всегда оказывался дома. Он или читал, сидя в кресле качалке, или быстро писал за своим огромным, почти старинным столом со множеством ящиков, или слушал что-то, надев наушники и закрыв глаза. И очень часто он замирал, прислушиваясь. Маринка знала, чего ждет Старый Капитан. Он ждал, не скрипнет ли половица, не грохнет ли крышка на кастрюле, не раздадутся ли в коридоре осторожные шаги или шорох… Он ждал, что случится Чудо и кто-то разобьет его Одиночество…

Маринка не знала, что делать. Конечно, можно было подкинуть Капитану настоящего домового. Но где его взять? Тошка прижился-таки в классе, а с Тимкой девочка не рассталась бы ни за что в жизни. Больше же домовых она не знала. Очень мало их осталось в нашем современном мире. Потому что трудно жить, когда в тебя никто не верит. «Как жаль, — беспомощно думала девочка, — что нельзя работать домовым. Стать для кого-то Сказкой — это ведь трудная работа… Но у меня бы получилось… Я бы становилась невидимкой, находила бы одиноких людей, и приходила к ним. Я бы просто приносила бы им цветы, убиралась в комнатах, шуршала по углам и вздыхала в темном коридоре. Это смешно, но люди бы чувствовали, что они не одни. Я угадывала бы их мечты, исполняла их маленькие желания. С ними рядом жило бы Чудо. И оно помогало бы им вылечится от одиночества… Потому что одиночество — это болезнь. Заболев им, человек начинает верить, что он никому не нужен, и, что еще хуже, он начинает считать, что ни кому не будет нужен уже никогда… Одиночество окутывает его, как панцирь, он замыкается в себе, тускнеет, гаснет, и действительно перестает быть нужным. Если уж человеку неинтересно с самим собой, кому ж будет интересно с ним…»

Если быть уж совсем честным, что мечта стать домовым родилась у Маринке еще и потому, что ей самой было слегка одиноко. А, может, и не слегка. Мама и папа были вечно заняты. Современные люди, они отдавали своему ребенку ровно столько времени, сколько оставалось от работы, друзей, поездок и хобби. То есть, почти ничего. Маринка с детства пользовалась практически полной свободой. Одноклассники завидовали ей, а она иногда мечта о том, что бы ее отругали за поздний приход домой… Ну, или хотя бы, чтобы ее просто ждали. Волновались. Но такого ни разу не случилось. Если Маринка приходила слишком поздно, то дома или (как обычно) никого не было, либо все уже спали (кроме Тимки, конечно. Он-то как раз всегда волновался, но он же не мама…). Родителей же волновали только две вещи — чтобы ребенок вовремя ел и не забивал себе голову пустыми фантазиями. Оставалась еще бабушка. Но она была тоже вечно занята. К тому же она была совершенно самодостаточна. А Маринке так хотелось быть кому-то необходимой! Часто, возвращаясь поздно вечером домой, девочка заглядывала в окна домов, пытаясь рассмотреть кусочек чужой жизни. И почти всегда ей казалось, что за тонким стеклом теплее и уютнее, чем в ее очень чистом и очень пустом доме. Наверно как раз это желание — желание поближе увидеть чужую жизнь и, может быть, стать ее частичкой, согреться чужим теплом — и привело ее в квартиру Старого Капитана.

О своей мечте девочка никому не говорила. Потому что нет и не может быть в нашем мире такой профессии — домовой…

И вот, оказывается, что такая профессия есть! Что здесь, в Городе Колокольчиков, на нее можно устроится (ох, до чего же не сказочное слово!)… Маринка ошеломленно посмотрела на бородача. Тот даже удивился:

— А разве ты не за этим сюда пришла?

Девочка молча покачала головой. Нет, не за этим. Она хотела научиться летать. Не во сне, наяву…

Бородач подошел к Маринке, присел перед ней на корточки, взял девочку за ладони…

— Ну, это само собой. Как иначе ты сможешь попадать к людям, которые живут выше первого этажа… И шапку невидимку выдадим. Все, как положено.

Маринка беспомощно и устало улыбнулась: надо же, и здесь мысли читают! Хоть значок заказывай: «Читать мысли без спроса строго воспрещено!» Хотя это вряд ли поможет… «Ведь так?» — взглянула она на бородача.

Тот слегка усмехнулся:

— Кстати, меня зовут Игорь Петрович, — он поймал еще один ее взгляд.

— Ну… или просто Игорь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ, и без которой понятно, что в сказках исполнение желаний всегда связано с выполнением условий. А также ясно, что и учителя иногда бывают правы

Проснувшись, Маринка еще долго валялась в кровати, не открывая глаз (суббота, однако — куда спешить?). Сон про Город Колокольчиков помнился необычно ярко и четко… Улыбаясь, Маринка вспоминала, как холодили кожу мелкие брызги фонтанов в парке, какими легкими и буквально ледяными оказались почти круглые колокольчики, висящие на ветке дерева, как лучились морщинки в углах глаз у Игоря Петровича, когда он смеялся над первыми неуклюжими Маринкиными попытками взлететь, как она потом пыталась перед зеркалом примерить шапку-невидимку (связанную из белой, очень пушистой шерсти, с большим помпоном на макушке), но ни как не успевала увидеть свое отражение в зеркале…

Повалявшись так минут пятнадцать, Маринка решила, что пора все же вставать. Сладко потянулась и… руки, коснувшись спинки кровати, наткнулись на что-то мягкое, шелковисто-пушистое. Маринка рывком села. Взяла в руки вязанную пушистую шапочку с большим помпоном. «Значит, это все же был не сон…» — толкнулось в голове. Осторожно-осторожно девочка надела шапку на голову. Ничего не изменилось. Для того, что бы проверить, «сработала» ли шапка-невидимка, требовалось добраться до зеркала. А попробуйте это сделать, если ближайшее — в маминой комнате. Совершенно немыслимо было сунуться туда в шортах, футболке и вязанной зимней шапке… На улице — жара, не смотря на то, что сентябрь идет к концу. К тому же шапка неизвестна маме «в лицо», так что, если Маринка осталась видимой, вопросов будет море… Девочка поднесла руки к глазам. Руки как руки… Загорелые, в мелких царапинах (дразнила Ефима). Должны ли они быть видны, ели она — невидимка? Видела ли она сама себя вчера? Маринка не помнила. Ее размышления прервал легкий скрип открываемой двери: