Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь - [42]

Эти руки-болты вызывают целый каскад ассоциаций, дополняющих основную тематику музея. Руки построили этот город. Руки вытесали этот камень. Руки придерживали эти блоки, пока вооруженные инструментом руки закрепляли их на местах. Руки возвели это здание, и руки сделали хранящиеся в нем предметы. Мы не можем удержаться от таких мыслей, находясь рядом с MAS: благодаря дизайну он глубоко втянул нас в переживания, связанные с восприятием здания и выставленных в нем экспонатов.

Стоя на площадке MAS, вы едва можете удержаться от предвкушения вызываемых им тактильных ощущений. И хотя мы считаем, что осязание – это одно чувство, наша тактильная система включает несколько разных, но сопряженных возможностей, которые вносят вклад в единую когницию. Когда вы проводите рукой по грубо обработанной каменной поверхности MAS или прикасаетесь к ее гладким серебристым «рукам», ваши мышцы и суставы ощущают плотность, вес и вибрацию этого камня и этой руки. Ваша кожа регистрирует неровности поверхностей камня, гладкость и теплоту серебристых скульптурок, активируя воспоминания о прошлых ощущениях от прикосновения к неровному камню и металлу. Один вид грубо отесанного камня MAS пробуждает память о том, какие ощущения на нашей коже вызывают такие поверхности – их текстура, их вероятная температура, их плотность или пористость.

Многие распространенные в нашем повседневном опыте идиоматические выражения фиксируют эту особенно осязаемую силу визуальных и тактильных ощущений. Если мы намеренно подтолкнули несведущих коллег к принятию того решения, которое было нужно нам, они податливы, «как воск в наших руках»; если мы приближаемся к заветной цели, мы можем думать: «я буквально могу прикоснуться» к ней. Если коллега хвастается любовной победой, она может сказать, что «сцапала» своего партнера. Ментальное воспроизведение тактильных ощущений обладает особой силой. Они возникают немедленно, поскольку – знаем мы это или нет – вызывают в наших собственных мозге и теле воображаемый, или воспроизводимый, реальный отклик на такие поверхности. Из многих разновидностей интерсенсорного взаимодействия наших систем восприятия тактильно-визуальная когниция особенно сильна. Сканирование мозга показывает, что тактильные ощущения стимулируют участки визуальной и слуховой коры, а визуальные впечатления стимулируют области слуховой и соматосенсорной коры.

Это предпоследнее из множества откровений, которые принесла когнитивная революция как непрофессионалам, так и дизайнерам: поверхности, а следовательно, материалы, имеют сильное воздействие на наши неосознаваемые и осознанные когниции, касающиеся строительных сред. Один из выводов, которые из этого следуют: любая поверхность, не усиливающая нужное впечатление, ослабляет его. Поскольку тактильные ощущения включают движение или воображаемое движение (например, вы проводите рукой по фасаду), они заставляют нас чувствовать себя полностью погруженными в наши среды – особенно с учетом того, что мы можем контролировать то, к чему прикасаемся, в большей степени, чем то, что видим.

Зрение, бесспорно, остается главной из человеческих систем сенсорного восприятия. Наш мозг тратит примерно столько же производительных возможностей на обработку данных о том, что мы видим, сколько на всю информацию от остальных органов чувств, вместе взятых. Однако наше восприятие MAS показывет, что наши глаза никогда не воспринимают информацию из окружающего мира без помощи других чувств а также ассоциативных схем, метафор и других воспоминаний. Нойтлингс и Ридейк в своем дизайне исходят из предпосылки, что в восприятии архитектуры то, что мы видим, также активирует части наших сенсомоторных систем, связанных с осязанием. Архитекторы втягивают все наше тело во взаимодействие с MAS, применяя техники дизайна, которые вызывают наши неосознаваемые реакции на здание в целом и на музейные экспозиции, вновь прославляющие Антверпен как международного арбитра и центр международной торговли.

Амьенский собор. Оркестр чувств: «ощущение» присутствия высшего существа

800 лет назад, строя Амьенский кафедральный собор, мастера-каменщики демонстрировали меньше заботы о создании отчетливого чувства сиюминутного телесного отклика, чем о строительстве объекта, который будет приводить в духовный восторг любого, кто в него войдет. Умело манипулируя нашими способностями находить направление с помощью проприоцепции и слуха, каменщики построили один из красивейших (и наиболее хорошо сохранившихся) образцов французской готической архитектуры XIII века, в то же время усилив наше впечатление от Амьенского собора как от великолепного – просто уникального – дома Господа. Меньше чем за десять минут можно пересечь городскую площадь, на которой стоит одно из величайших на земле творений архитектуры. Прохладный голубовато-серый западный фасад Амьенского собора, фланкированный башнями, взмывает к небу на 358 футов, заставляя чувствовать ничтожность вашего тела; вы инстинктивно отступаете на несколько шагов назад, надеясь на небольшое уменьшение масштаба, которое позволит охватить взглядом это массивное сооружение. Свет и тени вплетают скульптурный фасад в гобелен, оживляемый шпилями, грифонами, трилистниками и квадрифолиями, полуколонками и рядами стоящих знакомых святых, благосклонно взирающих сверху на туристов и, по видимости, паломников. Компактная трехчастная композиция как по вертикали, так и по горизонтали организует монументальный фасад, и тема Троицы, представленная здесь, продолжается в плане здания. Трехчастный портал соответствует организации внутреннего пространства – центральному и двум боковым нефам. Скульптуры с украшенными лиственным орнаментом капителями, столпившиеся святые облегчают переход от массивного фасада к другому масштабу дверей, манящих нас внутрь.