Город Ильеус - [128]

Как собрать их снова? Варапау предложил:

— А если станем петь?..

— А что петь-то?

— Песни плантаций…

И они затянули песню о мулате, больном лихорадкой:

Кожа моя золотая,

словно какаовый плод

(Не плачь, мулатка, не плачь!)

Я весь пожелтел, дорогая,

меня лихорадка трясет!

И свершилось чудо — песня, так хорошо знакомая, песня, помогавшая в тяжелой работе на плантациях, снова объединила этих людей. Так, с песней, подошли они к дверям префектуры. Шли единым строем, Капи успел уже перевязать раненую руку Жоакима. Когда эту песню допели до конца, начали другую, самую старую из рабочих песен, сложенных на плантациях какао:

Какао — хороший плод,

и я — неплохой батрак…

Они остановились у здания префектуры. Двери были плотно закрыты, служащие заперлись внутри.

Жоаким крикнул:

— Мы хотим видеть префекта!

Оглушительный голос толпы повторил эти слова. Теперь обрывки песен смешивались с криками толпы, требующей еды. Наконец одно из окон префектуры открылось, и в нем появился префект, очень бледный, а рядом с ним — местный викарий. Жоаким заранее подготовил Варапау для подобного случая. Длинный мулат встал на скамью и объяснил, чего хотят безработные. Они хотят хлеба и работы. Префект, несколько оправившийся от страха, обещал, что прикажет распределить пищу среди голодающих и построить для них бараки. За городом, на пастбищах…

Но в этот момент полиция, прибывшая из Ильеуса во главе со специальным полицейским инспектором, соединилась с бежавшими солдатами Итабуны и начала стрелять в толпу. На этот раз толпа была застигнута врасплох, солдаты стреляли из-за углов зданий. Это была настоящая бойня. Один старик говорил, что со времен борьбы за Секейро Гранде ничего подобного не бывало. Сначала безработные растерялись. Они увидели, что окружены, что путь к отступлению закрыт. Но среди них были старые храбрецы, привыкшие к схваткам, и они первыми пришли в себя. Префект призывал к спокойствию, викарий начал молиться. Когда стрельба усилилась, префект отошёл от окна, так как в стену рядом уже вонзилась пуля. Викарий, однако, остался и подавал знаки солдатам, чтоб те прекратили стрелять. Безоружные батраки всё шли вперёд, скользя вдоль стен, и внезапно падали на солдат. Толпа разделилась на группы и, приободрившись, атаковала одновременно все четыре угла площади. Словно какая-то могучая сила, до сих пор сдерживаемая, вырвалась наружу. Какие-то женщины начали петь, стрельба продолжалась.

Потом с площади уносили трупы безработных и солдат. Мёртвые, они были равны: все крестьяне, мулаты и негры только по одежде и различались. Погибли человек тридцать безработных и шесть солдат. Хоронили всех вместе, и весь город собрался на похороны. Срочно сколотили деревянные бараки для батраков. Префект, всё ещё встревоженный, велел зарезать несколько быков, чтоб накормить безработных, а викарий совсем перешёл на их сторону и собирал деньги среди населения, чтоб купить молока для голодающих детей.

Жоаким, Варапау и еще двадцать человек были арестованы как вожаки движения. Но в тот же день в Ильеусе и Итабуне началась всеобщая забастовка. Рабочие протестовали против арестов и требовали немедленного освобождения заключенных — Жоакима и крестьян, арестованных вместе с ним. Кроме того, они требовали, чтобы батракам была обеспечена выплата заработной платы, которую они получали в фазендах. Положение осложнялось.

В наскоро сколоченных бараках батраки обсуждали создавшееся положение. Несмотря на потери убитыми и ранеными, они были удовлетворены. Кое-чего они уже добились. О Жоакиме говорили с восхищением. Капи вдруг сказал окружавшим его людям:

— А если мы их освободим?

Негр Флориндо радостно засмеялся. Этот смех всех подхлестнул. Ночью человек пятьдесят вышли из бараков и атаковали тюрьму. Стража обратилась в бегство, заключенные были освобождены. Жоаким смеялся, обнимая негра Флориндо. В бараках их встретили песней, которая, хоть и была печальной, звучала сейчас как песня борьбы:

В печи сгорел Манека,

в час, когда начинался закат…

Город Итабуна запирал на засов двери зданий, женщины молились, мужчины говорили, что это знамение времени.

13

Забастовка все разрасталась, и префектуры Ильеуса и Итабуны решили принять срочные меры: обеспечить батракам, желающим вернуться в свои края, бесплатный проезд, а остальных вернуть туда, откуда они пришли, в фазенды, принадлежавшие теперь экспортёрам. Почти все вернулись на плантации, но уже не такими, как ушли, — теперь у них было чему научить товарищей. Теперь они знали что-то новое, и это новое сияло как свет.

Пришел день решать свою судьбу и для трёх друзей — Варапау, Капи и Флориндо. Капи решил уехать домой в Сеара. Варапау пошел по знакомой дороге в бывшую фазенду Фредерико Пинто. Жоаким дал ему указания, и Варапау вскоре начал бродить из фазенды в фазенду, принося с собой листовки, принося с собой слова борьбы и надежды. И никогда никому не удавалось напасть на его след — ни полиции, служившей новым помещикам, ни зорким надсмотрщикам с плантаций, ни самым храбрым солдатам. Он приходил по ночам, и все дома были его домом.

Негр Флориндо не захотел вернуться в фазенду: