Город греха - [13]

Каньон Лорел кончался как раз у северного края Стрипа. Базз переулками поехал в сторону Голливуда и Вайн, останавливаясь у каждого светофора. Он затылком чувствовал на себе пристальный взгляд Одри: она, видно, пыталась угадать, что связывает их с Микки. Подъехав к ресторану «Бренеман», Базз сказал:

— Вы с Люси оставайтесь в машине, а я переговорю с Микки с глазу на глаз.

Люси все еще всхлипывала и мяла в руках пачку сигарет. Одри взялась за ручку:

— Я тоже пойду.

— Нет, сидите здесь.

Одри покраснела. Базз повернулся к Люси:

— Детка, все дело в тех карточках, где ты с большим псом. Томми пытался шантажировать этим Гельфмана, и, если ты появишься перед ним такой расстроенной, Микки может просто прикончить его, а мы с тобой попадем в большую передрягу. Томми, конечно, парень грубый, но если вы постараетесь, то, может, вам снова удастся наладить совместную жизнь…

Рыдания Люси заставили его замолчать. Одри смотрела на него с омерзением. Базз быстрым шагом направился к ресторану. Там было многолюдно; группа с радио, рекламирующая «Завтрак у Тома Бренемана в Голливуде», сворачивала свое оборудование и тащила его к заднему выходу. Микки Коэн сидел в закрытой кабинке, по бокам — Джонни Стомпанато и другой здоровый охранник. Рядом за столиком сидел еще один мужчина, глаза его то и дело обегали всех присутствующих в зале, а рядом на стуле лежала развернутая газета, очевидно прикрывая мощную пушку.

Увидев, что Базз приближается, мужчина мгновенно сунул руку под утреннюю «Геральд». Микки встал, улыбаясь; Джонни Стомп и второй телохранитель тоже изобразили на лицах улыбки и подвинулись, пропуская Базза.

Базз протянул руку, но Коэн вместо рукопожатия обхватил обеими рукам его голову и поцеловал в обе щеки, оцарапав Базза суточной щетиной:

— Дружище, сколько лет, сколько зим!

Базза обдало густой волной одеколона, и он отпрянул.

— Давненько не виделись, старина! Как бизнес?

Коэн рассмеялся:

— Интересуешься предметами мужского туалета? У меня есть еще цветочный магазин и кафе-мороженое.

Базз видел, каким внимательным взглядом смотрел на него Микки: явно заметил обтрепанные манжеты его рубашки и неухоженные руки.

— Нет, как бизнес?

Коэн толкнул локтем парня слева, костлявого малого с большими голубыми глазами и бледной кожей тюремного «загара»:

— Дэйви, про бизнес спрашивает. Расскажи.

— Народ крутит рулетку, занимает деньги и трахает баб, — сказал Дэйви. — А «угольки» летают на седьмое небо самолетами авиалиний «Белый порошок». Бизнес идет нормально.

Микки заржал. Базз хохотнул, сделал вид будто закашлялся и, наклонившись к Стомпанато, шепнул:

— Сифакис и Люси Уайтхолл. И чтоб ни звука.

Микки похлопал Базза по спине и протянул стакан воды, тот же, продолжая кашлять, с удовольствием отметил, что смазливый итальяшка на глазах превращается в наказанного мальчишку: его взбитые а-ля помпадур и умащенные маслом волосы поникли от страха. Коэн стал сильнее лупить Базза по спине. Базз еще глотнул воды и сделал вид, что справился с душившим его кашлем.

— Ну Дэйв, ты шутник!

— Таких, как я, больше нет, — улыбнулся Дэйв. — Я пишу мистеру Коэну все речи для собраний клуба Мужского братства. Спросите-ка у него: «Как поживает супруга?»

Базз отсалютовал Микки, подняв стакан, и спросил:

— Микки, как поживает супруга?

Коэн оправил на себе пиджак и понюхал гвоздичку в лацкане:

— Одной жене ты рад всегда — мою б не видеть никогда. Жена моя так холодна, что горничная называет нашу спальню Северным полюсом. Ко мне приходят и спрашивают: «Микки, как живешь? Регулярно?» Я вынимаю из трусов градусник, на нем — минус двадцать пять. Мне говорят: «Микки, от тебя дамы без ума. Ты регулярно должен трахаться, париться и чистить перышки». Я им отвечаю: «Вы не знаете моей жены; ее бы по рукам-ногам связать, отодрать и подальше убрать — вот что ей надо». Одной жене ты рад всегда — мою б не видеть никогда. О-па! — а вот и она собственной персоной.

Микки кончил свою фирменную хохму, широким жестом потянулся за шляпой. Дэйви корчился от хохота прямо на столе. Базз попытался поддержать общее веселье, но смешок застрял у него в горле. Он подумал о том, что Мейер Харрис Коэн собственноручно убил более десятка человек (Базз лично знал только об одиннадцати) и ежегодно получал по меньшей мере десять миллионов, не платя налогов. Качая головой, он сказал:

— Микки, ну ты хохмач.

Несколько смокингов за соседним столом одобрительно хлопали в ладоши; Микки махнул им шляпой:

— Подходяще? А чего тогда не смеешься? Дэйв, Джонни, погуляйте пока.

Стомпанато и Дэйв тихо выскользнули из-за стола. Коэн посмотрел на Базза:

— Ты насчет работы или подшибить деньгу?

— Ни то и ни другое.

— Говард не обижает?

— Наоборот.

Коэн вертел в руках стакан, постукивая по стеклу бриллиантом в шесть каратов на мизинце.

— Я знаю, у тебя есть кое-какие долги. Переходи ко мне, мальчик. Условия хорошие, расплатишься без труда.

— Предпочитаю наоборот — выколачивать деньгу. Это подымает мне тонус.

— Да ты просто псих. Ну, чего хочешь? Говори.

Базз осмотрел зал. За стойкой бара Стомпанато потягивал виски, а несколько благонамеренных граждан исподтишка посматривали на Микки, как на гориллу в зоопарке, которая в любой момент может вырваться из клетки.