Город гнева - [3]

И все мостовые,

Вся земля

Была в нарезных железных

                                               осколках.

А город, пригнувшись, пережидал,

Когда ослабеют огонь и налеты,

Он только со стоном зубы сжимал.

Так альпинисты снежный обвал

Пережидают в расщелинах скал,

Чтоб снова рвануться в небо, в высоты.

Огонь разрастался.

Отплатим врагу

За новое, страшное, черное дело!

В беззлобной душе нашей зло

                                                     накипело…

Горели кварталы — писать не могу…

Пять суток свистело на берегу.

Но нет, это в наших сердцах горело.

Один элеватор сломить не могла

Проклятая сила.

Поутру, с рассветом,

Среди обгоревших домов и веток

Он проступал сквозь дым, как скала,

Как символ наших пятилеток.

Стоял и сверкал,

А кругом горит.

Стоял он, и страх ему был неведом.

Нас к ярости звал его гордый вид.

Поднимемся утром, кричим: —

— Стоит!

Стоит

И будет стоять до победы!

2

Очень тяжело вспоминать.

В городе было много света,

В зелень была земля разодета,

Все начинало благоухать

С началом лета.

Даже дома излучали свет.

Был это Город заводов, Город поэтов.

Ветер сюда долетал с Жигулей,

Со всех морей

И со всех полей.

Про город на Волге песни и сказки

Ходили по всей земле.

Стоит пред глазами немеркнущий свет.

Трудно поверить, что этого нет.

Что нынче здесь на стене стена,

Не ходят моторки на острова,

Что набережная мертва…

Ведь там недавно была весна…

Грустно смотреть, когда не дымят

На берегу заводы,

Изгородь сбита, цветник примят,

Лег костьми искалеченный сад,

Будто от непогоды.

Грустно, когда из пробитой баржи

Нефть вытекает в Волгу,

К Каспию, вспять, в никуда бежит,

Рыбу сбивая с толку.

Но наши дела не сгорают дотла,

Волга вспять никогда не текла!

Все воскресим, возродим опять…

А как недавно весна была!..

Очень тяжело вспоминать.

Широк был май в своем начале

Терялись берега вдали,

Столбы по заводям торчали,

Деревья из воды росли.

Как шелком шитая ермолка,

Лежал зеленый островок,

Кругом плескалась Волга, Волга,

И пароходный плыл дымок.

Чуть виден был рабочий город,

Не нас — его несла река,

Соединением линкоров

Казался он издалека.

Вода на острове густая,

А в ней трава,

А в ней кусты

И неба заводь голубая,

И изгороди, и шесты.

Все было сдвоенным

И зыбким

До отраженных облаков.

К консервным банкам плыли рыбки,

К остаткам прежних пикников.

Вода струила волны света,

И убеждение росло,

Что прав философ из Милета:

Все из воды произошло.

Покинув палубу трамвая,

Мы очутились на песке,

Как зайцы дедушки Мазая

В его долбленом челноке.

Немыслимо было в дни рос и радуг,

Когда весь мир был цветком раскрыт,

Подумать, что враг придет к Сталинграду,

Что закипит вода от снарядов,

Что люди будут плакать навзрыд…

3

Слушай, боец! Говорит страна!

Фашиста держи на мушке

И слушай.

Пусть западет в солдатскую душу

Все, что скажет тебе она.

Пусты бывали у нас закрома,

Давила нас белая кость — господа,

Мы им воздвигали дворцы, терема,

Свои соломой крыли дома,

Собак не кормили,

Но и тогда

Деревни свои, леса, берега,

Любой уголок родимой земли,

Душистого сена степные стога

И даже архангельские снега

От чужеземца-врага берегли.

А нынче, поправ былое житье,

Мы сами решали судьбу свою,

Везде находили родную семью.

Земля, ее слава,

Богатства ее —

Все стало втрикрат родное,

Свое,

И есть нам за что умирать в бою.

Мы не мешали жить никому,

Мы сами только учились жить,

Себя уважать,

За друга тужить,

В своей Отчизне, в своем дому

Учились большому делу служить.

И как бы мы научились жить,

Ковать во всю мощь,

Дышать во всю грудь!..

Людей отучили мы спины гнуть,

Мы сделали все, чтоб рабами не быть,—

Нас Ленин наставил на этот путь.

И нас никому с него не свернуть.

Волжанин! До Волги пробился враг.

Твой хлеб не сжат, твой город

                                                   сожжен.

Бей фашиста, чтоб света не взвидел он.

Руби его шашкой, донской казак.

На Волге-реке отомсти за Дон.

Пусть смоет она фашистов волной,

Пусть, гневная, выйдет из берегов,

Пусть смертью покроет наших

                                          врагов,

Чтоб больше они не ходили с войной.

Пусть станет Волга гранитной

                                         стеной,

Прославив Россию на веки веков.

4

Еще чадил разбитый город,

Багровым пологом накрыт,

А люди средь гранитных плит,

Среди деревьев и заборов

Уже устраивали быт.

Из щелей выползали дети,

В садах белели тут и там

Пеленки мокрые, как сети,

Раскинутые по кустам.

На табуретке у калитки

Осиротевший старичок

Свои немудрые пожитки

В железный прятал сундучок.

Спеша закончить до бомбежки,

Вся до бровей в муке, бела,

У обгоревшего ствола

Месила женщина лепешки

И тут же на костра пекла.

5

Русские люди в военные дни

Богатырям былинным сродни,

В крепости бесподобны.

Вновь показали миру они —

На что способны.

Вечером двадцать четвертого,

Утром

И в середине дня,

Жаром тревоги распертого,

В вихрях зелени и огня,

Борясь с тоской и обидой,

Впадая порой в забытье,

В отчаянной коловерти

Я видел само бессмертье,

Я русскую девушку видел,

Я счастлив, что видел ее.

В городе мирная жизнь умерла

С этого — в рамке кровавой — числа.

Кой-где еще на бульварах,

На улицах узких и длинных

И там, где одни руины,

Валялись узлы, самовары,

Простыни и перины.

Из пламени возрождаясь,

Вставал военный город

И жить начинал, сражаясь,

В гуле воздушных моторов,