Город двух лун - [80]

Иоанну, в свою очередь было сообщено, что его великий ученик Иисус, вернувшись с берегов Инда, принесёт учителю сильно уточнённую и переработанную технику очищения. Иоанн обрадовался, как дитя. А когда узнал, что своё Откровение Иисус назовет Евангелием Мира от ессеев, глаза его наполнились слезами гордости.

— Почему он поступит так? — Спрашивал писатель Иоанна, и тот отвечал, говоря:

— Такова духовная традиция, идущая от Моисея. Иисус вымолен ессеями, рождён ими, и сам ессей по крови и по духу. Как это благородно, когда переросший учителей ученик, называет свой труд в их честь. "Евангелие мира от ессеев" — сказал, засыпая, Иоанн.

* * *

Через час Иоанн проснулся. Казалось, он увидел во сне нечто, что пробудило его окончательно, отобрав сон. Он расшевелил пришельцев из будущего посохом, бормоча: скорей, надо спешить.

Когда Антон и писатель умылись, Иоанн сказал:

— Вам надо объяснить главное: Велиал Йахве и брат его, по своему замыслу, в срок разорения земли, встали Передвигающими границу Закона, и ввели Израиль в заблуждение, и земля опустела, ибо говорили непокорно против заповедей Бога, дарованных через Моисея и также через Его Помазанника святости, и пророчествовали ложь, чтобы отвратить Израиль от Бога. — И столько горькой печали было в его словах, что по щекам ещё сонной Женьки, потекли солёные ручейки.

* * *

— Но вспомнил Бог Завет с Первыми, — повторил вслед за Иоанном писатель Менев. — И поставил из Аарона разумных и из Израиля мудрых, и возвестил им, чтобы выкопали колодец.

— Колодец, копали его князья, левиты, — пояснял Иоанн. — Вырыли его благородные народа посохом. А копавшие его — выходцы из земли Иудейской, поселившиеся в земле Дамаска, — учитель Иисуса, как заговорщик, молча указал посохом в сторону Кумрана, — которых Бог нарёк всех князьями, ибо они искали Его, и не могут возразить против их славы ничьи уста! — Иоанн блаженно улыбнулся и вытер слюну с усов.

— Посох, — сказал Иоанн, — это Истолкователь Учения, о чём сказал Исайя: "Извлекает орудие для действия им". Благородные народа — это пришедшие копать колодец посохами, которыми Предначертатель начертал руководствоваться в течение всей поры нечестия. Другие же, помимо них, не постигнут этого, пока не встанет Наставляющий правде в конце дней. — Святой продолжал урок, заказанный ему детьми Света из будущего. — И все, кто приведены в Завет…

Внезапно он больно ткнул пальцем писателю в бок. Писатель ойкнул, а Иоанн спросил:

— Левит?

— Левит. — Несколько испуганно согласился писатель. Святой довольно кивнул, и перевёл взгляд на Антона. Поманив его пальцем, он заставил его склонить спину, и прошептал на ухо:

— А в тебе князя за версту видно. — И тут же сказал, — Не должны входить в святилище, чтобы освещать его жертвенник напрасно, должны следить за тем, чтобы действовать по Закону в пору нечестия, и отделиться от Сынов гибели…

Игорь Брониславович смотрел на протянутый в его сторону посох, и силился понять, что это означает. А старец, как видно чего-то от него ожидал. Но чего? Что означал этот жест: направленный точно оружие в его сторону посох? Быть может, он указывает неофиту его истинное место? Требование, не только назваться, но и признать себя левитом?.. князем.

— Я согласен. — Произнёс писатель, не сводя глаз с Иоанна. — И это — всё?

— Всё?! — прогрохотал хохот Иоанна, и он стал перечислять:

— А ещё, — воздерживаться от нечестивого богатства, оскверненного обетом и заклятием, и богатством святилища, и ограблением бедняков своего народа, "так что вдовы становятся их добычей, и сирот убивают". Нужно отделять нечистого от чистого, отличать святое от мирского, соблюдать день субботы. И праздники, и день поста, соблюдать так же неукоснительно, как при исходе всех тех, кто вошёл в Новый Завет в стране Дамаска. — С Блаженной улыбкой юродивого, он снова указал посохом в сторону Кумранской пустоши, и этот уже традиционный его жест многое открывал писателю.

— …чтобы возносить святые приношения, согласно их перечню, и их толкованиям.

— Любить каждому брата своего как себя, держать руку бедного, нищего и поселенца. Каждому добиваться благоденствия своего брата. И да не изменяет никто своей собственной плоти…

Святой, зябко скукожился, и Женька, почувствовавшая прилив сил и энергии, встала и набросила на плечи Иоанна овечью шкуру, пыша своей молодостью на старика. Иоанн зажмурился, а потом расхохотался:

— Мне трудно было представить, как будут выглядеть дети Света в будущем. — Он встал во весь свой огромный рост, распростёр руки, и принял в свои объятия Женьку.

— Они — прекрасны. — Его глаза излучали свет любви, и Женька, как женщина, поймав себя на минутной слабости, была крайне смущена этим фактом. Зардевшись, она с кокетливым достоинством приняла отпущенный святым комплимент, а Антон, наблюдавший за всем со стороны, почему-то впервые сиял от счастья. Он и представить себе не мог, что сам Иоанн Предтеча, станет им не только объяснять слова пророчеств, касающихся их времён, но и заключит в своих объятьях его жену.

— Пророки из будущего путешествуют во времени с прекрасными ангелами, — сказал Иоанн, и, обратившись к Антону, добавил по-семейному: