Город чудовищ - [48]

— Моя книга находится тут, — старик постучал пальцем по виску — И она тут и останется.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы — старый чудак? — фишка Данте попала на поле воды, «утонула» и воскресла на поле возрождения.

— Я не чудак. Я неверующий, — профессор нагнал фигуру противника и сбросил её с доски — Только так и можно постичь смысл жизни. Ни во что не верить. И во всём сомневаться.

— А вы поняли, в чём заключается смысл жизни, профессор? — Данте пропустил свой ход.

— Естественно, — фишка старика перепрыгнул через чужую фигуру и застыла на поле безопасности — Именно это и привело меня сюда.

— А со мной вы поделиться не хотите? — полюбопытствовал Данте.

— Нет, не хочу, — профессор одну за другой срубил три фигуры противника — Если я открою тебе правду, то ты окажешься в соседней палате. И нам затруднительно будет видится.

— Да, от этого может сильно пострадать моя насыщенная светская жизнь, — Данте кивнул, наблюдая, как его фишка застряла в трёх клетках от финиша.

— Ты же пришёл не для того, чтобы беседовать со мной о смысле жизни? — старик вывел с доски последнюю фигуру противника и закончил игру — У тебя измученный вид. Ты заболел?

— Моя зависимость опять напомнила о себе, — пожаловался Данте — Я уже неделю не могу спать. А когда ненадолго впадаю в забытье, то вижу кошмары. И это ещё не самое страшное. Очень скоро я начну видеть кошмары и наяву. Мой зверь проголодался. И если я его в ближайшее время не накормлю…

— Хватит уже жалеть себя, — резко оборвал его профессор — Встряхнись, ты превращаешься в ноющего хлюпика.

— Вам легко говорить, — не согласился Данте — Вы-то не знаете, каково это. Голос, который никогда не смолкает. Днём и ночью он шепчет «Убей! Убей их всех! Останься один». Вы хоть представляете себе, профессор, каких усилий мне стоит постоянно бороться с дьяволом в моей голове? Нет, вы этого не представляете. И никто не представляет. Это нужно испытать, чтобы понять. Чёртова борьба разрывает меня на части. Каждую минуту. Каждую секунду. Меня нельзя напугать адом. Я там живу.

— Вон там лежит книга в сером переплёте, — старик указал пальцем на книжную полку — Восемьдесят шестая страница. Восьмая строка сверху. Прочитай вслух, пожалуйста.

Данте взял с полки книгу и открыл её на указанной странице.

— «Это словно погружение на морское дно», — начал читать Данте — «Только что ты барахтался на поверхности и вот уже медленно тонешь в вязкой бездне. Мир в мгновение лишается всех своих звуков и красок. И остается только бесконечная, безграничная, беспредельная тьма. Тьма настолько яркая, что она ослепляет. Тьма настолько холодная, что она прожигает насквозь. Тьма настолько густая, что её можно сжать в кулаке. Эта тьма окутывает тебя, забирается внутрь, заполняет каждую клетку твоего тела. Ты растворяешься во тьме и сам становишься частью тьмой».

Профессор молча слушал, кивая время от времени головой.

— «В какой-то момент падения в бездну внутри тебя щёлкает переключатель и ты перестаешь испытывать чувства», — продолжил Данте — «Ты слышишь слова «страх», «ненависть», «любовь». Но для тебя это просто набор букв. В тебе больше нет ничего, кроме тьмы. Тьма душит, грызёт, отравляет, разъедает, словно кислота, разрывает тебя изнутри. Это во много раз страшней телесной боли. Это как постоянный зуд под кожей, который ничем не унять и не облегчить. Друзья, еда, женщины, жизнь — всё это теряет смысл, когда то, что жрецы называют душой, стонет от боли и корчиться в муках. Этот непрекращающийся шторм внутри твоей черепной коробки длиться целую вечность».

Данте на мгновение оторвался от книги, взглянул на старика, а затем продолжил чтение.

— «Иногда ты умудряешься всплыть на поверхность и вдохнуть глоток воздуха», — читал Данте — «Но затем тьма вновь утаскивает тебя под воду. Ты машешь руками и ногами, пытаешься вернуться назад к свету. Ты хочешь снова почувствовать воздух в лёгких. Но тьма камнем тянет тебя вниз. И рано или поздно ты устаешь бороться. Ты опускаешь руки и в ту же секунду слышишь в своей голове вкрадчивый шепот. Тьма шепчет «Давай! Сделай это! Давай!». По твоему телу пробегает дрожь. Ты чувствуешь во рту вкус пепла. Ты гонишь от себя дурные мысли, но они не оставляют тебя. Чем дольше ты тонешь во тьме, тем чаще ты слышишь шепот и тем оглушительней он становиться. И вот однажды услышав «Давай!», ты согласишься с тьмой…»

— Этого вполне достаточно, — профессор поднял руку — Прости, но я утратил нить нашей беседы. Ты, кажется, жаловался на что-то? Или я ошибаюсь?

— Вы ошибаетесь, — хмыкнул Данте после небольшой паузы — И благодарю за пинок под зад. Что-то я расклеился.

— Будем считать, что это плата за интересную игру, — пожал плечами старик — А как там поживают твои маленькие друзья?

Данте сел поудобней и стал рассказывать.

В заброшенном храме в трущобах есть одна комната. В этой комнате на полу лежит грязный матрас с подушкой. И больше ничего. Под подушкой спрятана опустошенная бутылка из-под вина. А внутри неё — целая Вселенная. Где-то там, во Вселенной, крутится сине-зелёный шарик.

Пока Данте расплачивался за своё упрямство, сидя в городской тюрьме, время шло своим чередом. На Планете-без-названия летели дни, годы, века. День, ночь, день, ночь, день, ночь. Рождались, жили и умирали люди. Строились города и дороги. Разрушались горы, высыхали реки, вырубались леса. На обломках империи Детей волка возникло множество различных государств. Со временем их жители перемешались с дикарями. И сами впали в дикость. Людям нужна была хоть какая-нибудь объединяющая идея для того, чтобы двигаться дальше.