— Быть заключенным это всё же лучше, чем быть бездомным, — заметил Данте — В тюрьме есть крыша над головой и горячая пища.
— Я прямо сейчас позвоню начальнику стражи и…
— И разрушу свою жизнь, — продолжил за старейшину Данте.
— Чтооо? — не поверил своим ушам Тит.
— Ты так и не понял, да? — покачал головой Данте — Что же… в тебе всегда было больше высокомерия, чем ума. Ты помнишь нашу первую встречу? День, когда я предложил тебе стать старейшиной? Ты знаешь, почему я пришел к тебе, а не какому-нибудь другому жрецу? Я навёл кое-какие справки. У меня было на примете несколько кандидатов. Но я выбрал тебя. Потому, что у тебя был маленький грязный секрет. Я узнал, что известный вор по кличке Музыкант — твой внебрачный сын. Это был крепкий ошейник. Ты сам надел его себе на шею. В тот день, когда ты пожал мне руку и сказал «Договорились».
Старейшина с отвисшей челюстью слушал сидящего напротив человека в кожаной куртке.
— Я знал, что рано или поздно ты попытаешься меня обмануть, — продолжил рассказ Данте — Вы, честолюбивые ублюдки, такие предсказуемые. Поэтому я стал готовить поводок для твоего ошейника. Для начала я познакомился с твоим непутёвым сынком. Мы сдружились. Пару раз я даже вытаскивал его из различных передряг. Музыкант был моим вкладом на будущее. А я всегда охраняю свои вложения.
И вот наступил этот день. Однажды ты решил, что больше во мне не нуждаешься. Тогда я взял тебя, взял твоего ублюдка и столкнул вас лбами. Как ты думаешь, что скажут старые хрычи из Совета, когда увидят газетные заголовки типа «Внебрачный сын старейшины замешан в краже святыни»? Ну что, теперь ты чувствуешь, как натянулся поводок? Ты чувствуешь, как ошейник давит на горло и не даёт тебе дышать?
— Почему? — закричал Тит — Почему таким образом?
— Почему я просто не шантажировал тебя? — перевёл его слова Данте — Пффф, шантаж. Что в этом интересного? Нет, я люблю играть с людьми. А ещё я люблю разрушать их миры. Внезапно и вдребезги. Наверное, это профессиональная болезнь. Разрушение миров — это целое искусство. Я в нём художник. Вот это, — Данте коснулся пальцем головы — кисть. А люди — холсты. Для того, чтобы разрушить мир человека, нужно заставить его страдать. Нужно причинить ему такую боль, после которой он уже никогда не будет прежним. А как это сделать? Да очень просто. Я забираю у жертвы то, что она любит больше всего на свете. А потом любуюсь, как гаснет огонёк в её глазах. Вот взять, хотя бы, тебя. Я отнял у тебя то, чем ты очень дорожил. Чувство власти над людьми. Ты и на смертном ложе будешь вспоминать этот разговор. Страх. Беспомощность. Унижение. Эти чувства будут снова и снова возвращаться к тебе. Они будут крутиться у тебя в голове, мешать спать, отравлять еду. Честно говоря, разрушать человеческие миры — это чертовски забавная штука.
— Кто ты? — дрожащим голосом спросил старейшина — Кто ты такой?
— Вот в этом и проблема, — вздохнул Данте — Ты забыл кто я. Я — твой хозяин. Я — тот кто, дал тебе деньги и власть. Ты можешь сколько угодно строить из себя святошу. Но если бы у тебя не было внебрачного сына, ты никогда бы не сел в это мягкое кресло. Не забывай об этом. А ещё помни, что ты — не единственный в городе жрец с маленьким грязным секретиком.
— Я отменю открытие Дома огня, — сказал Тит. Его голос был еле слышим.
— Хороший старейшина, — кивнул головой Данте — И не заставляй меня больше дёргать за поводок.
Он поднялся и направился к выходу.
— Эй, а как же чаша? — в отчаянье крикнул Тит.
— Твоя косточка в нижнем ящике, — не оборачиваясь, бросил Данте.
Старейшина наклонился в кресле, выдвинул ящик стола и увидел сверкающий металл. Он почувствовал облегчение. Потом страх, что это может вновь повториться. Затем беспомощность от осознания того, что он не сможет это предотвратить. И в заключение унижение от того, что пресмыкался перед грязным чужаком.
— Ты — дьявол, — прошептал старейшина. По его лицу стекали слёзы.
Данте сидел в «Последнем ужине» и смотрел на лежащую перед ним записку. «Нужно встретиться. 6 часов. Парк в Старом городе». Какого чёрта понадобилось этой девчонке? Данте тяжело вздохнул. Придется это выяснить. Он отложил записку в сторону и развернул свежий номер «Вестника». Вся первая полоса газеты была посвящена странному ночному происшествию в Храмовом квартале. Статья заканчивалась фразой «Стража отказывается давать какие-либо комментарии по поводу произошедшего».
Скрипнул отодвигаемый стул и за столик кто-то присел.
— Тут занято, — не отрывая взгляда от газеты, сказал Данте — Поищи себе другое место.
— Я искал тебя, — произнёс хриплый голос.
Данте поднял глаза и увидел незнакомого мужчину.
— Ты перешёл мне дорогу, — пожаловался незнакомец — А я очень не люблю, когда мне переходят дорогу.
— И поэтому ты притащил с собой хлопушку? — спросил Данте, почувствовав в воздухе знакомый запах оружейной смазки.
— Как ты узнал? — удивился мужчина — Ты что ясновидящий?
— Нет, просто у меня нюх на такие вещи, — Данте постучал себя пальцем по носу.
Мужчина сунул левую руку в карман. Он вытащил револьвер и бросил его на стол.
— А ты сам разве не носишь оружие? — спросил он.
