«Хорошая» и «отличная» новости обрушились на Музыканта как топор палача. Он вытер проступивший на лбу пот, сел на койку, встал и зашагал взад-вперёд по камере. Данте молча наблюдал за его метаниями, выдерживая драматическую паузу.
— Сегодня у тебя удачный день, Музыкант — наконец сказал он — Левше нужны твои яйца. А мне нужны твои руки. Как тебе идея одним махом решить и твои, и мои проблемы?
— Звучит заманчиво, — честно признался Музыкант — А ещё опасно и незаконно. Вот такие вещи мне по душе. Но хотелось бы узнать подробности.
— Как ты смотришь на то, чтобы стать духовно богаче? — спросил Данте.
— И что это должно значить? — не понял Музыкант.
— Скажу проще. Ты хочешь ограбить церковь?
Данте увидел, как в глазах Музыканта загорелись огонёк азарта. Музыкант почуял запах старой доброй Игры. Воровство было для него не просто работой, а призванием. Но профессиональная гордость мешала Музыканту сразу же согласиться на предложение.
— Я даже не знаю, — заюлил Музыкант — Ты хоть представляешь себе, как ограбление церкви скажется на моей репутации?
— И как же? — подыграл ему Данте.
— Никак, чёрт возьми, — признался Музыкант — Я делал вещи и похуже. Гораздо похуже.
— Ты уже закончил кривляться? — спокойно осведомился Данте — Мы можем уже заняться делом?
— А что будет, если я всё же откажусь?
— Чик-чик, — просто ответил Данте.
Музыкант вздохнул, смирившись с поражением.
— Я к твоим услугам, — сказал он — Ну и кого мы будем грабить? Ты не шутил насчёт церкви?
— Я что похож на шутника? — возмутился Данте.
Усатый стражник выпустил Музыканта из камеры и заговорщики направились к выходу. Сержант Брут сидел за столом в общем зале и дописывал донесение.
— Удачного вам дня, сержант Прут, — попрощался с ним Музыкант — Передайте Левше, что его девка — настоящая шлюха. Она такие трюки вытворяет в койке! У меня до сих пор всё тело ноет…
Брут отложил ручку. Он встал с стула и одним ударом свалил Музыканта с ног. Затем сержант вернулся к прерванному занятию.
— Я слышал, что у закона длинные руки, — заметил Данте — Но я не знал, что у него ещё и тяжёлые кулаки. Эй, ты там живой?
Самые ценные церковные реликвии хранились в музее в Храмовом квартале. Данте с Музыкантом заплатили за вход и смешались с разношёрстной толпой паломников.
— Что это с тобой? — покосился Данте — У тебя такое кислое выражение лица, будто Левша всё-таки до тебя добрался.
— Я непривычно себя чувствую, — пожаловался Музыкант, потирая ушибленную «рукой закона» челюсть — Я редко бываю в музеях без маски и обреза.
— Ты уж привыкай, — посоветовал ему Данте — Я так не работаю. Что ты знаешь о Дне пепла?
— То же что и все, — пожал плечами Музыкант — Раз в год толпа верующих шатается по городу с каким-то кубком. Они читают молитвы и славят свет.
— Не с «каким-то кубком», а с Пепельной чашей, — поправил его Данте.
— Да какая, к чертям, разница? — отмахнулся Музыкант — Кубки… чаши… Ты что решил податься в жрецы?
— Это вряд ли, — успокоил его Данте — Но я не случайно вспомнил про Пепельную Чашу. Сегодня ночью мы её стащим.
— Ты с ума сошёл, — выпучил глаза Музыкант — Зачем она тебе? Её всё равно невозможно продать. Эта чаша единственная в своём роде.
— Именно поэтому она мне и нужна, — пояснил Данте — Потому, что она — единственная в своем роде.
— Ты тоже единственный в своём роде, — заметил Музыкант — Единственный в своём роде псих.
Данте и Музыкант бродили по залу. Они делали вид, что внимательно изучают картины.
— Что это за мазня? — спросил Данте, кивнув на одну из полотен — У меня такое чувство, что её рисовал пьяный матрос.
— Это «Поклонение священному пламени», — отозвался Музыкант — Послушай, а давай мы её свистнем? Вместо этой твоей чаши. Я как раз знаю одного скупщика. Он отвалит нам за эту картинку тысяч десять.
— С каких это пор ты разбираешься в искусстве? — удивился Данте.
— Я всегда неплохо в нём понимал, — оскорбился Музыкант — Глупо красть то, в чём ты ни черта не смыслишь.
А ты думал, что я одни винные лавки граблю?
— Я уже так не думаю, — заявил Данте — И всё равно это мазня, а не картина. У художника были кривые руки.
— Не знаю как насчёт рук, — ответил Музыкант — Но голова у него была небольшая.
— С чего ты взял? — поинтересовался Данте.
— Можешь сам в этом убедиться. Черепушка художника лежит вооон в той витрине, — указал рукой Музыкант — А в соседней…
— Да где же эта чёртова чаша? — раздражённо перебил Данте — Мы обошли уже половину музея. Меня уже тошнит от этих костей и…
Музыкант толкнул его локтём. Он показал глазами на толпу паломников перед одной из витрин. За стеклом лежала металлическая чаша, отполированная до зеркального блеска.
— Я прогуляюсь. Обнюхаю тут всё, — негромко бросил Музыкант.
Он оставил Данте у витрины с чашей, а сам сделал круг по залу. Музыкант прошёл вдоль окон и внимательно изучил сигнализацию. Потом он покрутился у дверей, пересчитал смотрителей музея. Наконец Музыкант вернулся к Данте.
— Ну, чем ты меня порадуешь? — нетерпеливо спросил Данте — Больной будет жить?
— У них самая лучшая сигнализация, — авторитетно заявил Музыкант — Такую не возьмёшь с наскока. Будь у меня неделя на подготовку, я бы мог…
