Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников - [27]
Горький разоблачил эту провокацию в «Письме редактору <„Нового времени“>», напечатанному в № 7 газеты «Новая жизнь» за 1905 год:
В № 10647 «Нового времени» помещена корреспонденция из Лондона. Между прочим, в корреспонденции этой есть такие слова:
Здесь произвела большое изумление весть, что М. Горький — антисемит (?) Популярность его вдруг упала, зато многие подумали, что у еврейского вопроса есть обратная сторона.
Не может ли «Новое время» спросить своего корреспондента, откуда он почерпнул эту лживую «весть». И не объяснит ли он смысл подчеркнутой мною фразы? В ней ясно чувствуется какой-то гнусный намек — одна из бесчисленных выходок против евреев. Но честному человеку трудно понять, в чем дело?
Всегда смелый в провокации, всегда беззастенчивый в травле евреев — быть может, орган А. Суворина-отца на этот раз откровенно изложит, что именно хотел сказать его корреспондент темными словами: «Зато многие подумали, что у еврейского вопроса есть обратная сторона». Какая же это «обратная сторона»?
М. Горький.
На последующие инсинуации подобного рода «Нового времени» и других газет Горький не отвечал. Он писал тогда по этому поводу Е. Пешковой:
Особенно раздражает их то, что я не возражаю на все инсинуации, они даже письма присылают с вызовами — почему же вы не отвечаете, когда про вас говорят и пишут такие вещи? Молчу [АрГ. Т. V. С. 170].
Горький видел в нерешенности еврейского вопроса предвестие о грядущей буре. Да, он страстно жаждал бури! Однако во многом это все же было сугубо эстетическое чувство. Его как художника зачаровывала картина высвобождения сил огромной мощности. Но как человек и гражданин он «великих потрясений» страшился, теша себя надеждой, что если взяться с умом да всем миром, то перемены, которые освободят русского человека и сделают Россию действительно великой, можно будет осуществить путем реформ, без крови и чудовищных человеческих страданий. На этом пути хорошим началом послужит полное уравнение евреев в правах с русскими согражданами.
Пора нам выступить на защиту евреев со всей силой, какую мы способны развить, пора оказать им полную и всемерную справдли-вость [ГОРЬКИЙ (V)].
По своему мировоззрению в национальном вопросе — более подробно об этом речь пойдет в следующей главе, Горький может быть охарактеризован как радикальный русский националист-западник. Он являлся горячим патриотом России, но не как застылой в самой себе, в своих традициях и предрассудках — «азиатчине»[45], феодальной империи, а как великой многонациональной державы, имеющей огромный потенциал для развития в направлении прогресса, по которому движутся передовые страны мира.
Вот, например, некоторые выдержки из программной статью Горького «О евреях», увидевшей свет в виде отдельной брошюры почти сто лет назад — в 1919 году, и, к сожалению, во многом актуальной и в наши дни.
Свои рассуждения «О евреях» Горький публикует в политической ситуации, когда по его мнению,
обстоятельства понуждают русского писателя напоминать соотечественникам своим некоторые неоспоримые, азбучные истины,
Что же считает своим прямым долгом «напомнить соотечественникам» этот «да, очень, очень русский!»[46] писатель? Во-первых, несколько основополагающих принципов иудео-христианской этики и морали, на которых зиждется, в идее (sic!) политическое устройство прогрессивных западных сообществ и «которые давно должны бы войти в плоть и кровь русского общества, а все еще не вошли, не входят»:
Нужно быть человечными, человечность не только красива, но и полезна для вас. Нужно быть справедливыми, справедливость — основа культуры. Необходимо заботиться об усвоении идей права и гражданской свободы, — полезность усвоения идей этих наглядно доказана высотою культуры западно-европейских стран, например, Англии.
Необходимо также развивать в себе нравственную чистоплотность, воспитать чувство брезгливости к проявлениям в человеке начала зоологического; одним из таких проявлений является унижающая человека вражда к людям иных племен. Человек, исполняющий все обязанности гражданина, тем самым заслужил, Человек, исполняющий все обязанности гражданина, тем самым заслужил, чтобы за ним были признаны и все права гражданина.
Каждый человек имеет право применять свою энергию во всех отраслях труда, на всех поприщах культуры и чем шире границы личной и общественной деятельности, тем более выигрывает жизнь страны в силе и красоте.
Признай за всеми те права, которых жаждешь сам, и все признают за тобою твое право быть тем, кем ты в силе быть, — это единственно прямая, честная тропа, которая приводит человека к свободе.
Далее следуют нелицеприятные, более того, «достаточно злые, тяжелые и острые», рассуждения писателя о русском характере и душе, за который писателя и по сей день ненавидят ура-патриоты:
И при всей любви к людям, при всей жалости к ним порою застываешь в холодном отчаянии, и уже с ненавистью думается: где же эта прославленная широкая, красивая русская душа? Так много говорили и говорят о ней, но где же, в чем действительно проявляется ее ширь, ее мощь, красота? И не потому ли широка душа эта, что совершенно бесформенна? Может быть, именно благодаря бесформенности ее все мы так легко поддаемся внешним давлениям, столь быстро и неузнаваемо искажающим нас?
Настоящая книга относится к жанру документальной беллетристики и повествует о жизни советского художественного андеграунда 60-х – 80-х годов XX в. Ее персонажи – художники и поэты-нонконформисты, являвшиеся, по мнению партийных идеологов, «выразителями буржуазной эстетики и морали». На страницах книги читатель встретит немало имен бывших «гениев андеграунда». Из образов этих людей, их историй и элементов своей собственной биографии автор соткал яркое мозаичное полотно того «чудного» времени, коим являлись последние три десятилетия существования СССР, страны несбыточных надежд. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Вниманию читателя предлагается первое подробное жизнеописание Марка Алданова – самого популярного писателя русского Зарубежья, видного общественно-политического деятеля эмиграции «первой волны». Беллетристика Алданова – вершина русского историософского романа ХХ века, а его жизнь – редкий пример духовного благородства, принципиальности и свободомыслия. Книга написана на основании большого числа документальных источников, в том числе ранее неизвестных архивных материалов. Помимо сведений, касающихся непосредственно биографии Алданова, в ней обсуждаются основные мировоззренческие представления Алданова-мыслителя, приводятся систематизированные сведения о рецепции образа писателя его современниками.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга писателя-документалиста Марка Уральского является завершающей в ряду его публикаций, касающихся личных и деловых связей русских писателей-классиков середины XIX – начала XX в. с евреями. На основе большого корпуса документальных и научных материалов дан всесторонний анализ позиции, которую Иван Сергеевич Тургенев занимал в национальном вопросе, получившем особую актуальность в Европе, начиная с первой трети XIX в. и, в частности, в еврейской проблематике. И. С. Тургенев, как никто другой из знаменитых писателей его времени, имел обширные личные контакты с российскими и западноевропейскими эмансипированными евреями из числа литераторов, издателей, музыкантов и художников.
Книга посвящена истории взаимоотношений Ивана Бунина с русско-еврейскими интеллектуалами. Эта тема до настоящего времени оставалась вне поле зрения буниноведов. Между тем круг общения Бунина, как ни у кого другого из русских писателей-эмигрантов, был насыщен евреями – друзьями, близкими знакомыми, помощниками и покровителями. Во время войны Бунин укрывал в своем доме спасавшихся от нацистского террора евреев. Все эти обстоятельства представляются интересными не только сами по себе – как все необычное, выходящее из ряда вон в биографиях выдающихся личностей, но и в широком культурно-историческом контексте русско-еврейских отношений.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.