Горькая сладость - [51]

— Но я очень рада, что ты пошел со мной. Когда я повернулась и увидела твою улыбку, я... — Она запнулась. — Я так рада, что ты можешь разделить со мной мою победу.

— И я тоже. — Эрик протянул руку. — Поздравляю тебя, моя девочка.

Мэгги протянула ему руку, и Эрик пожал ее, задержав чуть дольше, чем следовало. Эти слова — «моя девочка» — возникли неожиданно, словно отголосок прошлого. Их взгляды встретились. Уже наступила октябрьская ночь, и из раскрытой двери суда падал луч света. Как приятно было ощущать свою руку в широкой ладони Эрика!

Мэгги опомнилась и благоразумно убрала руку.

— Итак, теперь ты хозяйка гостиницы, — заметил Эрик.

— До сих пор не могу в это поверить.

— А ты поверь.

Мэгги поднялась и, сцепив руки на затылке, медленно повернулась кругом, глядя на звезды.

— Хорошо! — выдохнула она.

— Ты видела, какое было лицо у Лоретты Макконелл, когда ты выкладывала все эти бумаги на стол?

— Господи, нет конечно! Я боялась на нее посмотреть.

— А вот я смотрел. Она так широко разинула рот, что я мог сосчитать, сколько зубов у нее не хватает. А уж когда ты начала рассказывать, в какие цвета собираешься покрасить дом... Мэгги, черт возьми, где ты узнала, какого цвета он был?

— Я прочитала статью в «Нью-Йорк таймс» по поводу реставрации зданий и восстановления первоначальной окраски. Статью написал человек, занимающийся исследованиями в этой области и производством красок, которые использовались в викторианскую эпоху. Я ездила к нему в Грин-Бей. Правда, я не сказала Лоретте Макконелл, что выясняла все это за последние три недели, поскольку начала работать, как только вернулась в Сиэтл. Если бы ты знал, какие у меня далеко идущие планы, ты бы содрогнулся от ужаса.

Эрик взглянул на звезды и ухмыльнулся.

— «Дом Хардинга», гостиница «Ночлег и Завтрак», — пробормотал он. — Я прямо вижу это.

— Хочешь взглянуть? — Мэгги была возбуждена, и вопрос прозвучал неожиданно даже для нее самой.

— Сейчас?

— Да. Мне просто необходимо пойти туда, иначе я не смогу ощутить, что произошло. Пойдешь со мной?

— Конечно. Я ждал, что ты мне это предложишь.

Эрик поднялся, и они направились к пикапу.

— Я собираюсь сделать самую образцовую гостиницу, какую ты когда-нибудь видел! — заявила Мэгги, быстро шагая вперед. — Сметанные булочки, баттенбергские кружева, постельное белье с шитьем и повсюду — антикварные вещицы! Держись, Эрик Сиверсон!

Он рассмеялся:

— Мэгги, не беги, а то с такими высокими каблуками свернешь себе шею.

— Не сверну. Я сегодня заколдована.

На обратном пути в Рыбачью бухту Мэгги тараторила о своих планах — от самых глобальных, вроде того, где разместить оборудование для пекарни, до всяких мелочей: для постояльцев в гостиной всегда должно стоять блюдо с конфетами, а также сердечные лекарства, которые могут понадобиться ночью. Конфеты будут с начинкой амаретто или из сливочно-шоколадного крема. Ей всегда очень нравились конфеты с начинкой из такого крема, она любила, откусив кусочек, рассматривать, как смешиваются цвета.

Эрик остановил пикап на аллее, где росла восточная туя, пошел следом за Мэгги и поднялся по широким ступеням к заново отстроенной задней веранде. Мэгги открыла дверь и первой шагнула внутрь.

— Подожди, я найду выключатель.

Эрик услышал щелчок, но свет не зажегся. Мэгги пощелкала выключателем еще несколько раз.

— Черт, наверное, что-то отсоединилось. Когда я сегодня уходила, у Лавитски их электроинструменты работали... Подожди минутку, я проверю в других комнатах.

Вскоре Эрик услышал глухой стук и скрип.

— Ой!

— Мэгги, что случилось?

— Просто немного ушиблась.

Опять раздались щелчки.

— Господи, похоже, нигде не работает.

— У меня в машине есть карманный фонарик. Сейчас принесу.

Через минуту он вернулся и осветил в кухню, найдя Мэгги лучом фонарика. На своих высоких каблуках, в замшевом жакете, она выглядела странно, стоя возле козел для пилки, среди кусков обвалившейся штукатурки.

Их окружала темнота, и только тусклый свет фонаря выхватывал лица, так же как много лет назад, когда они забирались куда-нибудь, чтобы провести ночь.

«Ты не должен был сюда приходить, Сиверсон», — подумал Эрик.

«Ему лучше уйти, и побыстрее», — подумала Мэгги.

— Давай смотреть дом.

Эрик передал ей фонарь.

— Веди.

Мэгги показала ему кухню, объяснив, что скоро здесь будут белые шкафы со стеклянными дверцами; отвела в комнату для прислуги, где стену уже перенесли, потом — в крошечную ванную с наклонным потолком и деревянной обшивкой, расположенную под лестницей, сразу за кухней; этой ванной Мэгги собиралась пользоваться сама. Показала большую гостиную с красивым кленовым паркетом и музыкальную комнату, которую собиралась переделать в собственную гостиную; столовую, где она будет подавать к завтраку горячие булочки и кофе; главную лестницу с эффектными перилами и колоннами; три гостевых комнаты на верхнем этаже и еще одну, которую предстоит перестроить, чтобы сделать новый выход и дополнительную ванную для гостей.

— Лучшее я оставила напоследок, — сказала Мэгги, подводя Эрика к очередной двери. — Это... — она запнулась, — ...бельведер. — Она прошлась лучом света по стенам и нашла другую дверь. — Смотри! — Мэгги открыла эту дверь и шагнула в ночную прохладу. — Восхитительно, правда? Днем отсюда виден залив, и лодки, и остров Чамберс.