Горизонты - [19]

* * *

— Бессмыслица какая-то, — бормотала Глори, изучая распечатки, испещрённые пиками и спадами всех цветов радуги. Большинство из их расположились в нижней половине графика, но один пик вздымался до самых верхних значений. — Даже с арканоспектрографом, мы всё ещё ничуть не приблизились к пониманию того, что такое ХМА на самом деле. — Вздохнув, пегаска протянула левое крыло, поддела серебряное кольцо, лежавшее на научном приборе и уставилась на него, будто пытаясь разгадать его тайну невооружённым глазом.

— Мы знаем, что его поле повреждает живые ткани, но не знаем почему. И Блекджек устойчива к его воздействию, но мы не знаем причины.

Пегаска устало потёрла лицо копытом.

— Это сводит меня с ума.

— Говори за себя, — подала голос как всегда циничная и неприветливая Триаж, изучая другие распечатки. Пони расположились в старой лаборатории Коллегии. В помещении провели уборку и обставили его свежим оборудованием и терминалами. На вбитые в стену колышки было нанизано несколько серебряных колец, а в углу устроились клетки, наполненные блотспрайтами.

— Эта штука удивительна. Описание магии графиками это так классно.

Единорожка некоторое время перелистывала страницы, затем взглянула на Глори.

— А почему вообще пегасы взялись за изучение магии?

— В основном ради военных разработок, что конечно довольно удручающе. Хотя в Тандерхеде имелась и довольно большая гражданская научно-исследовательская база. Плюс нам помогали и единороги в башне, так что, почему бы и нет?

— Когда ты говорила, что вашим учёным нужно место для переезда, я не ожидала, что они займут аж два здания целиком… но с устройствами, подобными этому, я, в целом, не против. С ними это место снова становится похоже на настоящее научное заведение, — заметила Триаж и, прищурившись, снова обратилась к пегаске:

— Итак, поясни-ка ещё раз, что это значит?

Глори отложила бумаги и подошла к единорожке, изучающей распечатки своих собственных магических способностей.

— Каждый из этих пиков описывает заклинание и соответствующие ему характеристики. Десять пиков. Довольно неплохо, учитывая, что средним значением, для большинства единорогов, является шесть. — Пегаска взглянула на аппарат. — Этот арканоспектрограф оценивает миллион специфических магических длин волн. Большинство магических эффектов нам просто неизвестны, но почти десять тысяч эффектов заклинаний нам удалось описать. Вот это, — сказала она, указав на самый маленький пик, — это телекинетическая постоянная. Мы используем её для калибровки.

— А это, значит, моё лечащее заклинание. Это заклинание скальпеля. А это анестезия. Хмм, — пробормотала Триаж. Глори впервые с удивлением заметила в её взгляде нечто большее, чем мрачная практичность. Это было удовлетворение. — Как много потенциальной магии, — проговорила единорожка, потыкав копытом в маленькие всплески графика внизу страницы. — Интересно, может ли кто-нибудь из единорогов изучить их все?

— Ну, большинство из этих магических эффектов не относятся к магии единорогов. Огонь драконов. Жар-пламя. Окаменение василисков. Погодная магия пегасов. Есть много магии и кроме заклинаний единорогов. — Глори посмотрела на первый график и ткнула крылом в самый большой пик. — И вот этот вот всплеск, это и есть ХМА.

— Так почему же он настолько больше остальных? — спросила Триаж.

— Потому, что по сравнению со всеми другими видами фоновой магии, энергия ХМА гораздо выше. Она намного «мощнее», условно говоря, конечно. — поспешно добавила она. — Все магические поля невероятно слабы, пока что-нибудь не сфокусирует их энергию. Вот как эти серебряные кольца, огненное дыхание дракона, или единорог, творящий заклинание. Без такой фокусировки, окружающие магические поля, как правило, гасят друг друга. За некоторыми исключениями, — добавила она и, нахмурившись, взглянула на график, пики на котором были разбросаны в совершенно случайном порядке. — Вроде Флюкса, порчи, магического излучения и тому подобного.

— Мы всегда полагали, что ХМА является всего лишь разновидностью радиации, — произнесла Триаж.

— Нет. Теперь, увидев это, я уверена, что это не так. — Пегаска подошла к двум другим распечаткам. На этих графиках было больше случайных колебаний. — Флюкс и магическое излучение совершенно хаотичны. Пики интенсивнее, но и более зашумлены. Это всё равно, что находиться в комнате с миллионом крошечных чокнутых единорогов, творящих заклинания наугад. ХМА, она скорее как… как… одно невероятно мощное заклинание, сотворённое где-то очень-очень далеко. Поэтому, когда оно фокусируется… — Глори затихла.

— Ты начинаешь умирать, — закончила за неё Триаж, взглянув на несколько банок с органической жижей, стоящих рядом с пустыми клетками для блотспрайтов. — Я никогда до конца не понимала патологии ХМА. Оно просто поражает всё сразу. Если ты ранена, раны усугубляются, но она влияет даже на неповреждённые ткани. Метаболизм замедляется. Белки и клеточные мембраны разрушаются. Органы отказывают. И наступает смерть. А затем ещё и сжижение. Будто простой смерти этому заклинанию недостаточно. Плюс оно подавляет лечащую магию. Даже зелья не выдерживают.