Горизонт в огне - [74]

ПРЕСТУПЛЕНИЕ

У аборта, этой ужасной напасти, существуют политические и нравственные последствия.

Во-первых, политика. Можно ли допустить, чтобы женщины покушались на жизнь детей в стране, которой они так сильно нужны, – в стареющей Франции? Нашим немецким соседям такое заблуждение чуждо: они хотят получить сильную нацию благодаря энергичной молодежи. И кто окажется на их пути, немощная Франция с малочисленной молодежью?

Но главное – нравственные последствия, потому что это недопустимое посягательство на основополагающее право, право на жизнь!

К чему приговаривают кровавых преступников, виновных в предумышленной жестокости? К смертной казни. Так почему бы не поступать так и в этом вопросе? Становится необходимым подвергать подобных, самых подлых убийц суровейшему наказанию во имя высшей силы, против которой никто не может идти, – любви.

Идущие на аборт совершают не только уголовное преступление, они совершают преступление против любви – любви, которая превыше всего: будущего, судьбы, несчастья…

Любовь – священное благо всех рабов Божьих.

29

Я дома! – подумала Мадлен, пытаясь убедить себя в этом. Она сглотнула слюну и, пока поднималась до шестого этажа, мысленно повторяла аргументы, которые выстроила в определенном порядке. К обсуждению необходимо подойти спокойно, но решительно. Она нажала кнопку звонка.

Гено сам открыл дверь.

– Господин Гено?

– Мэтр Гено! – тут же поправил он.

Это был довольно высокий, широкий и плотный мужчина, с редкими волосами, физиономией фиолетового оттенка, с огромными, жуткого цвета отвислыми мешками под глазами. В глаза бросалось сильное косоглазие, глаза расходились в разные стороны: один на нас, другой на Аррас, как говорится. Он был одет в пестрый халат, видавший лучшие дни.

– Не возражаете, если я зайду на минутку? – спросила Мадлен.

– Нет, не позволю.

В твердом и решительном тоне угадывалась готовность к схватке. Разряди обстановку, сказала себе Мадлен, покажи, что пришла с миром, избегай конфликта.

– Я пришла, чтобы…

Мадлен не сомневалась, что у остальных дверей на лестничной площадке подслушивали. Деликатная ситуация. Перспектива уйти с пустыми руками дала ей необходимый толчок:

– Я писала вам три раза. Ответа не было, я пришла сама.

Он просто посмотрел на нее, чтобы усложнить ей задачу. Мадлен собрала всю свою храбрость в кулак:

– Вы задержали оплату за два месяца, госп… мэтр.

– Верно.

Этого она и боялась. Смущенный арендатор изображает удивление, уверяет, что это случайно, обещает, обязуется, но что делать со съемщиком, который не спорит?

– Я пришла… Я хотела бы… Можем мы обсудить эту маленькую проблему?

– Нет.

Она чувствовала, что дрожит, хотя ей тоже стоило показать свою решимость, сказать: Право – это право, закон на моей стороне. Она была у нотариуса, который составил договор аренды, все официально.

– Так, – сказала она, – если вы не хотите обсуждать задержку оплаты, придется положить этому конец. Оплатите задолженность.

– Невозможно.

Он не пошевельнулся, но, несмотря на кажущееся спокойствие, раздувался от гнева, лицо темнело, мешки под глазами набухали.

Он отвечал коротко, чтобы сдержаться, иначе поток слов пролился бы, как вода из открытого шлюза.

– Тогда я буду вынуждена выселить вас из моего дома!

– Вы имеете в виду – из моего дома! У меня есть договор, госпожа Перикур! Так что это мой дом.

– Но чтобы он был ваш, вы должны платить арендную плату.

– Вовсе нет. Отсутствие оплаты не отменяет договора.

Да, даже нотариус запутался в этой теме, надо было отличать право занимать место от обязанности платить, вроде бы они никак не связаны.

– Но… вы обязаны заплатить за аренду!

– Теоретически – да. Но так как у меня нет на это денег, вам придется смириться.

Эта арендная плата была единственным доходом Мадлен.

– Я заставлю вас заплатить!

Он улыбнулся. Мадлен сразу поняла, к чему именно он хотел ее подвести, и ему это удалось.

– Вам придется начать процедуру выселения. Это очень долго. У надлежащим образом информированного арендатора, адвоката на пенсии например, имеется множество рычагов, которые помогут отложить срок погашения. Процедура длинная, вы себе даже не представляете. Она может длиться годами.

– Это невозможно! Мне нужны эти деньги, чтобы жить!

Он отпустил дверь и двумя руками запахнул халат.

– Как и всем остальным, госпожа Перикур. Вы вложили деньги в квартиру, которая долго не принесет вам никакого дохода. Свои я вложил в банк, который обанкротился в ноябре прошлого года…

Мадлен была ошарашена.

– Кстати, вы хорошо знаете этот Учетный банк промышленного кредита.

– Я не имею к этому банку никакого отношения!

То, что нужно сказать в свою защиту, ужасно.

– Это разве не тот, что назывался банком Перикуров? Ваша семья, разорившись, отняла все, что у меня было. Я считаю проживание в этой квартире законной компенсацией и никогда не съеду отсюда. Я посвящу все оставшиеся силы тому, чтобы оставаться здесь, потому что иначе я окажусь на улице. Возможно, это не ваша вина, но меня это не волнует.

Мадлен открыла рот, но дверь уже захлопнулась.

На площадке царило молчание, оглушающее, как шум турбины самолета, у Мадлен стучало в висках, ее замутило.