Горестная история о Франсуа Вийоне - [63]

— От моего кузена Карла Орлеанского мне известно, что вас можно удержать зимой, а с весной на вас уже нельзя рассчитывать.

— О, это зависит…

— Весна наступит через три месяца.

— Да, — кивнул Франсуа, — через три месяца будет апрель.

— И вы уйдете?

— О, я уверен в противоположном!

— Скажем, через четыре месяца, — улыбнулся герцог.

Действительно, с наступлением тепла Франсуа, которому осточертело в Мулене, направился в Орлеан. Он надеялся повстречаться там с Белыми Ногами, узнать у него новости о Колене, а если удастся, повидаться со старым своим другом и услышать от него, может ли он возвратиться в Париж. Вполне возможно, после четырех лет дело об ограблении Наваррского коллежа предано забвению. Франсуа всем сердцем желал, чтоб так оно и было. Терпение его истощилось, и ему казалось, что прошла целая вечность, так что можно безбоязненно возвращаться к своим друзьям и никогда больше не разлучаться с ними. А может, он зря с ними расстался? Снедавшие Франсуа неуверенность и беспокойство, заставили его забыть всякую осторожность. Он пал духом, ему так не терпелось ощутить локоть своих давних приятелей, во всем полагаться на них и делить их судьбу. Чего он добился за эти четыре года? Ничего! Жизнь, считал он, пошла насмарку, и от этого на душе у Франсуа было тоскливо. Боясь оказаться на виселице вместе с «ракушечниками», он превратился в жалкого нищего, в ничтожного воришку, да нет, дело обстоит гораздо хуже — в придворного лизоблюда, наемного рифмача, и теперь он испытывал от этого унижение: ведь ежели Колен когда-нибудь вдруг поинтересуется, чем он все эти годы занимался, ему просто не отыскать ничего, чем бы можно было похвастаться.

Однако, войдя в городские ворота Орлеана, Франсуа взял себя в руки. Он отправился на постоялый двор, где останавливался Белые Ноги, и спросил комнату, назвавшись вымышленным именем; хозяин тут был новый, и Франсуа вновь пал духом, не зная, что же теперь делать. Гуляя по городу и ловя на себе пристальные, испытующие взгляды, он внезапно почувствовал страх. Неоднократно ему казалось, будто за ним кто-то идет, и он боялся обернуться, а под вечер, взбешенный собственной трусостью, Франсуа отправился в заведение, к той женщине, с которой когда-то провел ночь.

Дверь отворил незнакомый человек.

— Что вам угодно? — любезно осведомился он.

Вийон попятился, намереваясь уйти, но человек загородил ему дорогу.

— Я вижу, вы молчите. Так что же вам угодно?

— Я, наверно, ошибся, — промямлил Франсуа.

— Но вы кого-то хотели повидать?

— Нет, нет… никого.

— А может, вы ищете Жаклин, которая жила тут еще прошлой зимой? — поинтересовался незнакомец.

— Да нет… я не знаю…

— Такую блондинку, — ухмыльнувшись, уточнил человек. — Ее, да? Приятная блондинка, немножко толстоватая? Конечно же, ее! Ну что ж, придется вам сообщить: она мертва.

— А остальные? — вырвалось невольно у Франсуа.

— Остальные…

— Они уехали?

— Нет, они здесь. В тюрьме.

— В тюрьме? Вы шутите?

— Какие уж тут шутки. Они были связаны с весьма странными личностями, не правда ли? С грабителями. С разбойниками. С опасными разбойниками… Вот их и посадили в тюрьму.

Вийон глянул на этого человека, недоверчиво покачал головой, в молчании спустился по ступеням и очутился по улице.

— Господи, спаси и помилуй! — прошептал он, в унынии бредя мимо лавочек и не замечая, что на этот раз за ним и вправду следят. — Похоже, я разворошил осиное гнездо, и мне надо смываться.

На постоялом дворе он поужинал без всякого аппетита, засветло лег спать, но спал плохо, просыпался, а, встав рано утром и решив, что отсюда надо убираться, расплатился с хозяином и торопливо собрал свои пожитки. Его не отпускало ощущение, что он идет по краешку пропасти. У него тряслись поджилки, в ушах стоял невыносимый звон, он не осмеливался смотреть на прохожих.

«Лучше бы я отправился в Монпипо», — подумал он.

Он шагал, никуда не сворачивая, и уже был недалеко от городских ворот, как вдруг словно бы случайно ему повстречался тот самый человек, что вчера сообщил о смерти Жаклин. Он узнал Франсуа и направился к нему с протянутой рукой, но Франсуа самым дурацким образом отскочил в сторону и ускорил шаг, и тогда этот человек, пошел следом за ним.

«Если на этот раз мне удастся удрать, это будет чудо», — в отчаянии подумал Вийон.

А незнакомец не отставал от него. Франсуа слышал его шаги, чувствовал его присутствие за спиной, и его охватил чудовищный, необъяснимый ужас. Однако в проеме арки ворот между двумя башнями уже виден был мост, а за ним — дорога, зеленые поля, солнце, вольная воля. Но нужно было еще пройти под сырым, усеянным каплями сводом этой арки, перейти через мост. Франсуа трясло от страха. Он пробирался между женщинами, которые несли на головах корзины, ремесленниками, крестьянами, ведущими под уздцы запряженных в телеги лошадей, как вдруг, видимо, по знаку его преследователя — дорогу ему заступил стражник и спросил, куда он держит путь.

— В Блуа, — ответил Вийон.

— Задержите его, — раздался у него за спиной голос, и Франсуа обмер от страха.

Он обернулся. Голос принадлежал его гонителю, который приказал стражнику взять Вийона и следовать за ним.