Горец-изгнанник - [88]

Когда его руки закончили свое исследование каждого дюйма сливочной гладкой кожи, он стал покрывать поцелуями все изгибы ее лодыжек, маленьких колен, нежные внутренние поверхности бедер, поднимая ткань все выше и выше, пока его губы подбирались к ее нежному лепестку. Ее запах заполнил его, проникая в самую глубину, вызывая темные первобытные желания.

Ему хотелось зарыться головой между ее ног и пробовать ее на вкус, но он заставил себя двигаться медленно — впитывая каждый миг ее наслаждения.

Она вдруг сжала ноги, тело напряглось, сопротивляясь, но он раздвинул ее ноги.

— Нет, — протестовала она. — Ты Асе не собираешься… Она задохнулась. Слова перешли в стон, когда он лизнул ее влажную женскую сердцевину.

Он закрыл глаза и застонал, наслаждаясь ее вкусом и женским запахом.

Ноги ее дрожали, и она схватила его за плечи, когда его язык скользнул вглубь. Она такая теплая и нежная. Такая восхитительно влажная. И на вкус сладкая как мед.

Ее пальцы вцепились в его плечи, он усилил давление.

Она застонала, обезумев.

— Пожалуйста, — прошептала она, вцепляясь пальцами в его волосы.

Ее страсть давала ему свободу действий. Он обхватил ее нежные ягодицы, проникая языком глубоко в нее. И потом он почувствовал, как ее тело сжалось и дернулось — как раз тогда, когда она испытала острое наслаждение.

Ее стоны звучали для него счастливой музыкой.

Только когда тело ее перестала сотрясать дрожь, он раздел рубашку Лиззи и положил на постель. Голую. Удовлетворенную. Взгляд у нее был мягкий, томный, а щеки пылали от наслаждения. Никогда еще она не выглядела такой красивой.

«Моя жена».

Грудь его горела от восхищения. Он был тронут до глубины души остротой ощущений, самых прекрасных в его жизни.

Не в силах ждать ни минуты, Патрик сбросил оставшуюся одежду и встал между ее ног.

Ему нравилось наблюдать за лицом Лиззи, смотреть, как возбужденно блестят ее глаза, а из груди вырываются нежные стоны, когда он медленно входит в нее.

Ее тело облегало его как теплая перчатка. Так приятно это ощущать.

Толчок, и он застонал от ощущения, что он глубоко внутри ее, заполняет ее. Любит ее. Давление в чреслах было очень сильное, но ему хотелось продлить каждый миг — выразить своим телом всю любовь и нежность, ощущаемую сердцем.

Одной рукой поглаживая ее лицо, он нежно целовал ее, их языки исполняли медленный и чудесный танец. Только тогда он вошел в нее длинными сильными толчками, извлекая все возможное удовольствие.

Ему все было мало, хотелось быть еще ближе к ней. Хотелось, чтобы она всем своим нежным телом прижималась к нему.

Он чувствовал ее волнение, ощущал, как нарастает ее страсть. Она хваталась руками за его спину, прижимая его к себе все крепче, по мере того как их тела вместе взбирались на вершину удовольствия.

Никогда в жизни он не испытывал такого. Сердце у него колотилось. В чреслах давило и жгло. Он двигался все жестче и быстрее, ее бедра в таком же ритме поднимались навстречу ему.

Теплая волна залила его тело. Наслаждение усилилось.

Он был близок к завершению. Дыхание Лиззи участилось. И движения тоже.

Их глаза встретились, и мир взорвался, разлетаясь на разноцветные огни наслаждения. Патрик отдал себя ей полностью, отдал не только свое тело, но и душу.

Навсегда.

Глава 20

Лиззи прижалась бедрами к нему, увлекая его глубже.

Большое твердое тело Патрика прижималось к ее спине. Как ей нравится ощущать его крепкие мышцы, его большие сильные руки, тяжелые мощные бедра, грудь, твердую как гранит. Он такой теплый, кожа такая горячая….

Его теплый рот и влажный язык заставляют ее ежиться и дрожать как от холода. Он держат ее груди в своих больших ладонях, тискал и ласкал их, и ему все было мало.

Никогда еще она не чувствовала себя такой любимой и такой желанной. Она ощущала себя красавицей. Чувственной. Свободной. Она не думала ни о чем, не позволяла смущению или застенчивости ограничивать свои движения. Она брала то, что хотела, а он входил в нее настолько глубоко, насколько мог проникнуть.

Она выгнула спину дугой, плотнее прижимаясь грудью к его ладоням.

Наслаждение захлестнуло ее горячей тяжелой волной, насквозь пронизывая ее дивными ощущением счастья. Она такая влажная. Такая неимоверно возбужденная. Каждый нерв пылает, ожидая его прикосновения.

Ее стоны перешли в безумные вопли, когда их движения стали еще более яростными — еще более сильными. Еще более сосредоточенными на одной цели.

Сердце заколотилось, когда перед ней открылась дорога в рай.

— Вот так, любимая, — шептал Патрик. — Не сдерживай себя. — Голос у него был низкий и прерывистый. — Какая же ты горячая!

Она лишилась разума, когда внутри ее взорвалось раскаленное добела наслаждение. Она закричала от силы оргазма, сотрясшего ее с головы до пят.

Он еще раз сделал толчок, задержался в глубине ее, а потом начал вращать бедрами; давление и трение поднимали ее еще выше — на такую вершину она еще не взбиралась.

А когда горячий поток его семени соединился с ее теплым извержением — это еще больше увеличивало наслаждение.

Если и было у нее хоть какое-то сомнение, в его чувствах к ней, то теперь оно исчезло. Ведь несмотря на свои желания, он попытался противиться ей прошлой ночью, как попытался вынудить ее выйти замуж за Роберта Кэмпбелла. И, наконец, он был совершенно честен, пытаясь спасти ее от трудностей, которые мог повлечь за собой брак с ним.