Горец. Чужие. Чернокнижник - [41]

Зайдя в серпентарий, диктатор первым делом собственноручно принялся кормить голодных змей, потом направился к бассейну своей любимицы — водяной кобры но кличке Льета. На знакомое постукивание она подплыла к желобку кормления, привычно ткнулась в ладонь генерала. Катано нежно достал змею из воды, погладил по упругой коже — и, будто что-то вспомнив, обернулся к вождям повстанцев. Указывая на притихшую Льету, диктатор проронил:

— В собственной среде так всё мертво, ничто не двинулось…

Действительно, смертоносная змея в его руках не делала ни малейшей попытки вырваться, соскользнуть в холодную воду бассейна. Льета, привыкшая к жарким водоемам экваториальной области Зайста, жадно ловила тепло рук диктатора.

— Может, они просто ждут…

Реплику Мак-Левуда Катано оценил по достоинству. Он любил, когда его мысли ловили на лету. «всё же этот малый не глуп, надо отдать ему должное», — подумал он.

— Ждут чего?

Горец, твердо глядя в глаза диктатору, недрогнувшим голосом ответил:

— Ждут, когда вы нам отрубите головы.

Ответил за себя и за Рамиреса, и тот легким кивком головы выразил готовность умереть вместе с Мак-Левудом.

Именно такого ответа опасался генерал. Во время боя Катано обратил внимание на необычное поведение повстанцев, изменивших своей тактике засад и неожиданных нападений на небольшие гарнизоны правительственных войск. Агентура успела передать предупреждение, что на последнем собрании свободные избрали нового вождя — Мак-Левуда. Сопоставляя два факта, Катано еще до получения протоколов официальных допросов пленных обдумывал сложную ситуацию, в которую его ставила бессмертность Рамиреса и Мак-Левуда. Сообщение поисковых отрядов, что сосуд витано пуст, не было для генерала неожиданным. Его худшие предположения оправдались.

Древние книги говорили: «И будут два бессмертных вождя после прихода нового, и умрет один. Но один сильнеё двух и даст свободу». Пророчество еще недавно казалось фантастическим, но ведь большая часть его уже осуществилась. Явился вождь, огненноглазый и длинноволосый — и стало два вождя, и оба бессмертны.

Катано охотно срубил бы головы врагам, но он отлично помнил священное правило Зайста, правило поединка бессмертных: только равный с равным, вождь с вождем. Нарушения кодекса чести на планете не прощали никому. Казни одного из вождей — на следующий день восстанет вся планета. Как можно тверже диктатор произнес:

— Возможно, но завтра предстоит другой выбор.

Катано со злостью свернул шею любимице Льете. Желваки на его лице заиграли, пальцами генерал выдавил тело змеи из упругой кожи и, бросив труп к ногам повстанцев, вышел. Через минуту в серпентарий ворвались охранники и растащили вождей повстанцев по их комнатам.

Встретились Мак-Левуд и Рамирес уже на суде, через пять дней. Под конвоем обоих ввели в амфитеатр Главной правовой палаты. За столом, покрытым черным бархатом, восседал известный каждому жителю Зайста своей жестокостью Верховный судья Ренфул. Ренфул, мелкий обрюзгший брюнет, с трудом таскал свои 115 рудей жира по бесконечным заседаниям, раздавая направо и налево смертные приговоры. Пятерых его помощников ни Рамирес, ни Мак-Левуд раньше не видели.

Подсудимых заставили натянуть на себя «кафтаны позора», и заседание правовой палаты началось. Обычно тусклый взгляд Ренфула на этот раз выражал настороженное внимание. Высказанные вчера вечером пожелания Катано Верховный судья выслушал со всем возможным почтением, но так и не понял, что от него требуется. Очевидно было одно: стандартная смертная казнь генерала не устроит. Опасаясь возможных юридических заминок, Ренфул гнал процедуру суда с курьерской скоростью, осторожно обходя возникающие сложные ситуации.

Лишь однажды пауза затянулась. Ренто, вызванный в качестве свидетеля обвинения, в запале рассказа о том, сколько солдат накрошил мечом горец, пока он, Ренто, не сразился с грозным великаном и не отрубил ему голову, стал требовать смертной казни для Конора. Из показаний предыдущих свидетелей следовало, что Мак-Левуда оглушил близкий разрыв снаряда, и поединка вроде бы не было. Ренфул попытался уточнить, откуда на плечах Мак-Левуда вновь появилась голова. Ренто не давал сбить себя с толку: «Наверное, опять выросла».

Судья не мог игнорировать слова любимца диктатора, потребовавшего смертной казни для Горца. В тяжелом раздумьи Ренфул уставился на обычно затемненную пустую ложу по центру второго яруса амфитеатра и вдруг решительно произнес:

— Суд удаляется на совещание. Всем встать!

Совещались заседатели довольно долго, только через два часа они вновь появились в зале для объявления приговора. Подсудимых поставили на площадку Разрешения судьбы и предложили оправдаться. Мак-Левуд и Рамирес отказались от последнего слова.

Один из заседателей вскочил с места и прокричал:

— Всем встать и слушать приговор Верховной палаты стоя!

Ренфул неспешно поднялся и зачитал решение суда:

— Вожди повстанцев! Вы признаны виновными в измене. Вас отошлют с планеты Зайст. Вы будете сосланы на планету Земля, где вы будете бессмертны в течение пятисот лет и сможете умереть только при отделении головы от тела. Только когда один из вас умрет, второй сможет получить награду. У него появится выбор: он сможет вернуться на Зайст или остаться стареть среди землян. Приговор окончателен и будет приведен в исполнение немедленно.