Горе от богатства - [9]

– Включая наших отцов, – усмехнулся Чарли.

Александр шутливо потрепал его за ухо.

– Если то, что я слышал о твоем отце, правда, Жози встретит нас с распростертыми объятиями. Разве не твой отец помог ей начать дело?

– Говорят, что он, – не обижаясь, отозвался Чарли. – Пойду узнаю, что нужно матушке. Ты подождешь?

– Нет. Мне и так две недели с тобой мучиться, хоть сегодня отдохну.

Они вышли в огромный круглый холл с мраморным полом.

– Поклонись от меня матушке, – сказал Александр, проходя мимо большой, в полный рост, статуи Ниобеи, оплакивающей своих детей.

– Спасибо. Кстати, она всегда называет тебя «бедным сироткой».

Лакей открыл массивную входную дверь.

– Сиротка – верно, но бедный – явный перебор, – усмехнулся Александр.

– Да матушка вряд ли понимает значение этого слова, – отозвался Чарли, не задумываясь, что, скорее всего, не понимает его и сам. – Почему не подали экипаж мистера Каролиса? – повернулся он к лакею.

– Потому что я пришел пешком и не хочу возвращаться в вашем экипаже, – объяснил Александр, прежде чем лакей успел ответить. – Мне нравится ходить пешком.

– Смотри, чтобы отец не узнал. А то решит, что сказались твои крестьянские корни, и лишит наследства, – закатил глаза Чарли.

– Мне-то что? – отмахнулся Александр, но пока он спускался по ступеням и пересекал мощеный двор, его охватила ярость. В их семьях никогда не упоминали о происхождении Каролисов. Даже в шутку. Каролисы разбогатели слишком недавно. Настолько недавно, что об этом еще не забыли.

Привратник поспешил открыть огромные кованые ворота, и Александр окунулся в сутолоку Пятой авеню.

Чарли, конечно, скрывать нечего. Предки Шермехонов были в числе первых голландских переселенцев, осевших в Новом Амстердаме. Они быстро прибрали к рукам обширные земли и через несколько поколений уже обладали огромным состоянием. Сейчас оно немного поубавилось, но Шермехоны по-прежнему принадлежали к сливкам нью-йоркского общества. У себя дома они могли творить что угодно: бить жен, изменять им, сходить с ума, но в низком происхождении их никто не мог упрекнуть. Шермехоны были не просто сливками общества, а самим обществом. Поэтому неудивительно, что Чарли даже не догадывался, как его слова оскорбили Александра.

Он шел по направлению к Вашиштон-сквер. Каролисы тоже принадлежали к сливкам общества, которое приняло их весьма благосклонно задолго до рождения Александра. Но он хорошо знал, какого труда стоило их семье достичь нынешнего положения. Чтобы войти в великосветские круги, отцу пришлось жениться на девушке из рода Шермехонов, представительнице одной из богатейших фамилий в Ныо-Иорке.

Мимо прогремела двуколка, следом – элегантный экипаж, запряженный четверкой лошадей. У Александра запершило в горле от поднятой пыли. В семье отец запрещал упоминать о происхождении деда. Виктор Каролис был наследником человека, у которого достало предвидения скупить огромные земли там, где сейчас стоит Нью-Йорк, когда на этом месте были сплошь болота и фермы. Человека, который никогда не продавал то, что однажды приобрел, который гениально разбирался в вопросах недвижимости и знал все о торговом флоте. А еще Виктор был сыном человека, родившегося в хибарке под соломенной крышей в неприметной деревушке, затерявшейся на равнинах Венгрии, и в этом позоре Виктор не хотел признаваться даже самому себе. Разбогатев, он сразу же позаботился выдумать генеалогическое древо, по которому фамилия Каролисов восходила к древнему дворянскому роду. А потом породнился с Шермехонами.

Александр прошел мимо позолоченных ворот, ведущих к красному кирпичному особняку Де Пейстеров. Их род был таким же старинным, как и род Шермехонов. Однажды, когда Александр был совсем маленьким и его мать была еще жива, он случайно услышал, как мать говорила отцу, что младшая Де Пейстер станет отличной партией. Александр усмехнулся, вспоминая ответ отца. «Младшая Де Пейстер! – презрительно повторил внук геоского батрака. – Александр будет самым богатым женихом штата, если не всей страны. Когда дойдет до женитьбы, нам потребуются потомки голландских переселенцев».

Отец хотел, чтобы в его внуках текла кровь английских аристократов. В двадцать один год Александру предстояло совершить большое турне по Европе для завершения образования. Он знал, что не должен вернуться холостяком. «Никаких испанских или итальянских дворянок, – предупреждал отец. – Они все католички». Отец при этом вздрогнул. Семьи, принадлежащие к высшей знати, ведут свои родословные от первых голландских переселенцев, все они протестанты. Высший свет не примет католичку, будь она хоть принцессой. Отец Виктора, католик по рождению, распорядился, чтобы его тайком похоронили по католическому обряду. Но об этом никто не знал, даже Александр. «Только дочь английского аристократа, – настаивал отец, – соглашайся не меньше, чем на дочь графа».

Александр послушно обещал, что его будущая невеста будет отвечать всем отцовским требованиям. Он поддал камень ногой в башмаке из телячьей кожи ручной работы. В этот миг он меньше всего думал о женитьбе. Его мучил вопрос, где лучше всего расстаться с тяготившей его невинностью.