Гордость павших - [4]

Ви кивнула, стараясь не показывать страха, хотя ощущения были такие, будто она сидит на бомбе замедленного действия. Когда рванёт, никто не знает.

Шаг у жеребца оказался высокий, размашистый. Словно в утлой лодчонке на мощных океанских волнах раскачиваешься. Ви глубоко дышала, стараясь не пугаться каждого неверного движения мускулистой конской шеи.

— Не сиди истуканом. Скажи, молодец Чума! — поддразнил Марлон.

Ви напряжённо вытянула руку и несмело похлопала по крутой шее жеребца.

— Молодец, Чума. Кто придумал такую дурацкую кличку?

Резко изогнувшись, конь хватанул Ви за носок сапога. Она съёжилась, ожидая, что вот-вот полетит на землю.

— Я, — издевательски подмигнул Марлон. — Не обижай Чуму, он парень чувствительный.

Ви прикусила губу, надеясь, что когда она умрёт, то станет призраком и будет каждую ночь являться к проклятому душегубу и колотить по его железобетонной башке цепями. И он ничегошеньки не сможет сделать в ответ!

— Давай рысью! — устав наблюдать за однообразной тренировкой, скомандовал Марлон.

— Может, не стоит? — слабо возразила Ви.

Но тот уже затащил коня в загон и пустил по кругу. Затрясло ещё больше, чем на шагу. Не привыкшего к человеческому весу жеребца шатало из стороны в сторону. Ви все время казалось, что они заваливаются набок.

— Не дёргайся так! Сама же его сбиваешь, — недовольно прикрикнул Марлон.

Почему бы ему самому не проехаться, раз такой умный? Ви честно постаралась расслабиться и не выпрыгивать из седла. Но тут конь вздёрнулся, брыкнул задними копытами над самой головой и потянул Марлона на себя. Ви парализовало страхом. Жеребец поднялся на дыбы. Пальцы судорожно вцепились в куцые остатки гривы. Не удержав равновесие, конь грохнулся на спину, едва не расплющив под собой Ви. От удара каска раскололась надвое, как перезрелая дыня. Вышибло дух.

— Живая? — послышался встревоженный голос Марлона.

Ви с трудом разлепила веки и тут же зажмурилась от яркого света прожекторов. Голова шла кругом, а все тело налилось сплошным синяком. Ви едва слышно застонала.

— Запри эту тварь в конюшне. Я вызову медиков, — отрывисто отдавал распоряжения своим людям Марлон.

Он подложил Ви под голову куртку и укрыл попавшейся под руку конской попоной. Потом ещё долго суетился вокруг, что-то искал, кого-то звал. Ви мало что запомнила, постоянно выпадая из реальности, пока окончательно не отключилась.

Очнулась уже на больничной койке. Лампы приглушённо освещали однообразно-белое помещение. Ровным сердечным ритмом пикала сигнализация древнего кардиографа. На прикроватном столике стоял пышный букет полевых цветов с Хану, наполняющих убогую палату общественной больницы изысканным медовым запахом. Откуда они здесь?

— Наконец-то! — послышался от входа скрипучий голос Пушэ. — Заставила же ты нас поволноваться!

— Простите, — прошептала Ви слабым ломким голосом.

— Это ты нас прости. Мы не должны были сажать тебя на дикую бестию. За эту неделю он умудрился ещё двоих всадников отправить в больницу. После открытия скачек Марлон отправит его на мясо вместе с остальными камаргу.

Ви отвернулась, пряча слёзы. Значит, они похитили жеребца с Хану, только чтобы отправить на бойню. Это так глупо и подло. И так по-кайсиански.

«Мы уже почти ассимилировались».

Через пару дней Ви спешно выписали, чтобы она успела вернуться в Железный город до начала биометрической проверки.

Всех жён императора раз в три месяца обследовали, чтобы проверить здоровье и удостовериться, что не произошло подмены или измены. Долгая унизительная процедура, когда из тебя откачивают столько крови, что начинает кружиться голова. Потом сажают в гинекологическое кресло, заставляют обнажить свой уязвлённый стыд перед целым консилиумом врачей и нарочито громким обсуждением напоминают, что ты здесь вещь бесправная, живущая лишь по прихоти императора.

После того как медики, наконец, убрались, Ви забилась в угол между стеной и кроватью, уселась прямо на пол, обняв руками прижатые к груди колени, и долго мечтала лишь о том, чтобы отправиться на мясокомбинат вместе с королевским камаргу.

Несколько лунных ночей одолевала бессонница. Ви с пустой головой смотрела в потолок, утопая в волнах беспамятства, ощущая, как душу раздирает когтями яростное безумие.

«Мой вороной камаргу. Мой пленный народ, что умирает в мучительной агонии вдали от родного дома. Нужно вырваться, нужно бороться. Умереть в пронзительной вспышке сверхновой!»

В полубредовом состоянии Ви подскочила с кровати, оделась и отправилась в Моншаль. Возле конюшен Марлона подозвала знакомого коновода и попросилась попрощаться с Чумой. Тощий безусый юнец посмотрел на Ви с нескрываемым удивлением.

Чума оказался заперт в торцовом деннике подальше от остальных лошадей, на которых он бросался при любой возможности. Под надуманным предлогом Ви отослала коновода, а сама, свалив амуницию под дверью денника, вошла внутрь. Дремавший на боку жеребец тут же подскочил, обдав вихрем синтетических опилок. Прижал уши и грозно сверкнул белками глаз. Прежде чем он успел развернуться и отбить задом, Ви протянула на открытой ладони кусок рафинада. Конь принюхался, посмотрел, но есть не стал. Вместо этого поднял голову и потянулся к набитому сеном рептуху. Ви пожала плечами и, спрятав сахар в карман, принялась очищать подставленную спину от грязи и засохшего пота. Ви так увлеклась, что даже не заметила, как заострённая щекастая морда оторвалась от сена и принялась в задумчивости теребить губами край рубашки. Добралась до кармана с сахаром и ткнула языком, пытаясь дотянуться до лакомства. Ви вывернула карман, и жеребец с радостью слизал оттуда все крошки. Расслабившись, он позволил накинуть на себя седло с уздечкой и спокойным шагом направился вслед за Ви на улицу. Отчего он вдруг стал послушным? Может, потому что больше здесь никого нет?