Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик - [108]

В конце концов его арестовали. Он чистосердечно покаялся, и судья приговорил его к шести годам заключения. Оглашая приговор, он заметил, что обычно за такое преступление приговаривают к двум годам тюрьмы, но он прибавляет эти четыре года за то, что Морис так долго и прибыльно занимался этим делом.

В доме Мориса полиция нашла шкатулку с крупной суммой денег, которые тот, понятно, не хотел хранить в банке. Деньги были изъяты в качестве вещественного доказательства. Но после процесса полиция отказалась вернуть их, хотя суд и не выносил постановления о конфискации имущества обвиняемого.

Я посоветовал старику добиваться возвращения денег. Но, когда дело уже было подготовлено для передачи в суд, адвокат Мориса неожиданно отказался вести его — кто-то в нужное время на него нажал. Супруга Мориса нашла другого адвоката, видимо, более отважного.

Всё началось сначала. Наконец дело было назначено к слушанию, и в одно прекрасное утро Мориса повезли в суд. Я увиделся с ним только следующим утром на прогулке.

Старик сиял. Оказывается, за несколько минут до начала разбирательства его неожиданно известили, что адвокат не может явиться в суд и предлагает перенести слушание дела. Морис отказался и, в соответствии с английским процессуальным правом, решил вести дело сам. Так советовал ему я. Мы вдвоём успели проштудировать все законы и даже юридические учебники по этому вопросу.

Как только Морис заявил, что отказывается отложить слушание дела, к нему подошёл представитель полиции и сказал, что полиция согласна вернуть деньги его жене, если он согласится на отсрочку. Морис «встал в позу» и потребовал немедленно вернуть деньги. Представитель полиции пытался увильнуть, но, увидев, что тот непреклонен, был вынужден сдаться. Через десять минут деньги были возвращены сияющей подруге жизни, и Морис прекратил дело.

Этот маленький эпизод внёс разнообразие в моё унылое тюремное существование.

Теперь войну с полицией начинал и я. Впрочем, война между нами уже шла давно: сразу же после судебного процесса я дал указание Харду добиться возврата моего имущества. Суперинтендант Смит ответил, что это невозможно до рассмотрения апелляции. Но время шло, апелляцию успели давно отклонить, а деньги и имущество, в том числе несколько очень дорогих фотоаппаратов, пишущие машинки и прочие вещи, оставались в полиции.

В очередном письме к Харду я дал указание передать дело в суд. Содержание письма стало известно Смиту ещё до того, как его получил адвокат. Поэтому, когда Хард позвонил Смиту и пригрозил, что делом займётся суд, суперинтендант ответил, что уже дал распоряжение вернуть всё имущество и деньги. Речь шла о тех самых вещественных доказательствах, что фигурировали на процессе. Что касается двух тысяч долларов, украденных у меня при обыске квартиры, то полиция утверждала, что и слыхом не слыхала про них. Мне в высшей степени были безразличны эти деньги — я жил в тюрьме за счёт королевской казны. Но сдаваться не хотел. Раз мне доверили значительную сумму, которую теперь нагло присваивала себе полиция, я просто должен был заставить полицейских вернуть деньги.

— Вам трудно рассчитывать на успех, — покачал головой прямолинейный Хард. — Полиция по «традиции» не возвращает предметы профессионального характера, такие, к примеру, как радиопередатчики. А наличие денег нигде не было зафиксировано…

— И всё-таки шансы есть, — не согласился я с адвокатом. — Один, и немаловажный, в том, что судья в спешке забыл вынести постановление о конфискации этих предметов. Почему бы вам не воспользоваться оплошностью лорда Паркера?

— Не знаю, не знаю… Всё это надо обдумать… Хард подумал и нашёл, что следует проконсультироваться с более сведущими в этих делах юристами.

— Если вам удастся вырвать из рук полиции вещественные доказательства, — сказал адвокат, — вы опять войдёте в историю английского права. Это будет прецедент.

Но мои усилия натолкнулись на неожиданное препятствие. Хард был откровенен.

— Жизнь есть жизнь, дорогой Гордон, — несколько мрачновато заговорил он при следующем визите, — наша фирма ведёт много дел по поручению правительственных учреждений, и мы не можем себе позволить роскошь возбудить дело против властей. Сами понимаете, даже если оно будет выиграно, фирма окажется в трудном положении.

Я оценил такую прямоту. Это и впрямь был редкостный случай — английские адвокаты не часто балуют своих подопечных откровенностью.

— Кто мог бы взяться за моё дело? — спросил я. — Мне остаётся положиться на ваши рекомендации.

— Я попытаюсь отыскать солидную адвокатскую фирму в Бирмингеме и уговорить её выступить против полиции.

Через несколько недель я получил письмо от адвокатской фирмы «Хьюит и Уолтерс», там выражали готовность взять на себя ведение дела, и немедленно послал адвокатам приглашение навестить меня в тюрьме.

На следующий день меня вызвал начальник тюрьмы. Блюститель порядка был мрачен и раздражён.

— Ваше письмо задержано, — выдавил он, не отвечая на приветствие. — Для встречи с адвокатом необходимо разрешение министра внутренних дел.

— Вряд ли дело обстоит таким образом, — спокойно возразил я. — С адвокатом Хардом я встречался свободно и без разрешения министра. Вы не хуже меня знаете, что тюремные правила разрешают заключённым свидания с адвокатами для обсуждения дел, связанных с имущественными интересами.