Гордиев узел Российской империи - [15]

Понятие communitas, лежащее в основе данного подхода, т.е. идея всеобщего и солидарного участия рыцарского сословия в осуществлении власти, идея безусловного представительства всего шляхетского сословия на сеймиках и сеймах, представляется по сути своей идеалом, далеким от реальности. Ни в одной исторической работе, ни в одном документе не приводятся факты, дающие возможность количественно подтвердить действительное участие в этой т.н. демократии. Историки не ставили четко вопросы о воздержании от голосования, лишении права голоса или частичном использовании гражданских прав ни в эпоху функционирования этой системы, т.е. до 1795 г. (кроме периода 1788 – 1791 гг.), ни, за небольшими исключениями, позднее. Мы полностью осознаем, что затрагиваем одну из догм польской историографии, бросаем тень на образ страны, которая первой воплотила в жизнь демократические идеалы, однако этот вопрос стоит того, чтобы его задать. Данная работа не представит на него полного ответа, но, возможно, будет способствовать его рассмотрению.

На землях Правобережной Украины, которая до 1569 г. входила в состав ВКЛ, процесс формирования принципов функционирования шляхетских институтов несколько отставал по сравнению с центральными землями Речи Посполитой. И хотя в битве с тевтонскими рыцарями при Грюнвальде (1410 г.) хоругви руськой31 шляхты прекрасно проявили себя наравне с польской кавалерией, нет сомнений в том, что во времена Витовта, союзника двоюродного брата Владислава-Ягайлы, отношения между великим князем и его дружиной строились по вертикали. Система понятий «преддемократического» равенства communitas станет привлекательной позже среди руськой шляхты.

В последнее десятилетие появилось две статьи, несколько проливающие свет на историю мелкой шляхты на Белой Руси в XV – XVI вв.32 Однако, несмотря на всю ценность представленного материала, в них не дается ответа на вопрос о социальном статусе мелкой шляхты. Из них следует, что великий князь Александр и Сигизмунд І Старый были готовы присоединить эту категорию свободных воинов к шляхте, однако в результате передела земли магнатами эти воины так и остались среди непривилегированных категорий. Можно предположить, что на Украине, в приграничной зоне, подобной белорусской, опасность татарских набегов вынуждала держать большее количество путных слуг и панцирных бояр. В любом случае в первом из трех Литовских статутов 1529 г. эти категории людей, сохранявшие личную свободу, приравнены к крестьянам (разделы XI, XII и XIII)33. На какие привилегии могла рассчитывать эта группа в случае войны или призыва в ряды посполитого рушенья (всеобщее шляхетское ополчение)? Проблема маргинализации этой многочисленной части шляхты так же стара, на наш взгляд, как и само понятие шляхты.

Знакомство с упомянутым Первым Литовским статутом дает возможность определить положение шляхты в ВКЛ, т.е. в том числе и на Украине. Несомненно, в этот период средняя шляхта не ограничивала власть великого князя настолько, насколько была ограничена власть короля (с 1386 г. он был фактически и великим князем) принципом Nihil novi и т.н. Статутами Лаского 1506 г. В Литовских статутах подчеркивается авторитет господаря (так именовался великий князь) и целостность территории ВКЛ, что свидетельствует о сохранении в 1529 г. сильной централизованной власти.

В Первом Литовском статуте определение «шляхта» охватывало всю знать, хотя, как отмечает Ю. Бардах, многозначность его использования показывает, что процесс формирования шляхетского сословия еще не достиг уровня коронных земель Речи Посполитой. Особого внимания заслуживают несколько параграфов из третьего раздела Статута 1529 г., поскольку в них зафиксирована переходная стадия от статуса шляхтича к статусу простолюдина. Хотя в тексте официальной кодификации виленские юристы признали необходимым подчеркнуть существовавшие барьеры между двумя группами, не указывая на критерии этой классификации (можно предположить, что этим критерием было уже тогда владение землей), все-таки существовавшая граница была еще весьма подвижной. В § 10 третьего раздела отмечается, что «теж не шляхту над шляхту не маем повышати, але усю шляхту маем заховати у их почтивости». Однако это предписание представляется относительным в свете последующих 11 – 13 параграфов, посвященных представлению доказательств шляхетства. Необходимость представления доказательств своего происхождения еще во времена рождения шляхетского сословия свидетельствует о том, что уже тогда это было предметом споров. Именно это явление и будет нас в наибольшей степени интересовать на протяжении всего исследования. Следует также отметить, что легкость, с которой проходила эта процедура (достаточно было представить двух свидетелей), говорит о том, что попасть в ряды шляхты было не слишком сложно34. К сожалению, узнать больше о численности и характере этой группы представляется невозможным.

Даже работы лучших специалистов в области изучения шляхты не могут послужить подспорьем в наших поисках. К примеру, материалы франко-польского коллоквиума, проходившего в Люблине в 1975 г., не содержат какой-либо информации о Правобережной Украине. Внимание исследователей было сосредоточено лишь на магнатерии