Гордая и непреклонная - [110]

– С меня довольно, юная леди! – рявкнул Уокер.

Однако у Элис не было нужды повторяться. Она, медленно обернувшись, уставилась на отца. Их взгляды встретились, и на какой-то миг в глазах Уокера вспыхнула жгучая ненависть, но он тут же взял себя в руки, прежде чем кто-либо в зале успел заметить этот мимолетный приступ ярости.

– Ваша честь, – произнес окружной прокурор, – по-моему, дело зашло слишком далеко.

Элис не слышала больше ни слова – не могла слышать. В голове у нее царил полный хаос. Неужели Уокер с самого начала знал, что Лукас Хоторн был не единственным человеком в Бостоне, у которого имелся перстень с соловьем? Неужели он все это время преследовал Лукаса, не имея, по сути, никаких доказательств, кроме тех, которые сфабриковал сам?

И затем еще одна ужасная догадка поразила ее прямо в грудь. А что, если ее отец действительно хранил у себя один из таких перстней?

Отдельные подробности дела, прежде казавшиеся ей не имеющими значения, начинали складываться в ясную картину, и прежде всего прослеживалась явная подтасовка фактов со стороны обвинения.

Неужели ее отец мог быть замешан в преступлении? Элис захотелось зажать руками уши, чтобы прервать круговорот мыслей. Однако теперь ей уже никуда от этого не деться. Она снова обернулась к отцу и произнесла:

– Полагаю, нам обоим лучше подойти к судейской скамье.

Поднявшись с места, Лукас протянул ей руку. Их взгляды встретились, и Элис увидела, что он все понял. Или он знал об этом с самого начала? Для нее уже давно стало очевидным, что Лукас кого-то выгораживал, и до сих пор она полагала, что этим человеком был его отец. Но что, если она ошибалась? Что, если с какого-то момента он пытался защитить ее? Не потому ли он пригласил ее в качестве адвоката, что они с Грейсоном были уверены: если она возьмет защиту на себя, Уокер Кендалл ни за что *не осмелится дать делу ход?

Медленно, словно пробираясь через быстрый поток мутной воды, Элис подошла к судейской скамье.

– Сними обвинения, – произнесла она бесстрастно, обращаясь к отцу.

– Ни в коем случае!

– Сними их, отец, – повторила она, наклонившись к нему ближе, так что никто, кроме Уокера, не мог ее расслышать. – Иначе я буду вынуждена задать тебе вопросы.

– Например? – презрительно фыркнул он.

Она набрала в грудь побольше воздуха. Однако ум ее отказывался принимать версию того, что Уокер имел к убийству какое-либо отношение.

– Я прослежу за тем, чтобы тебе были предъявлены обвинения в сокрытии улик, попытке обмануть федеральный суд и принуждении к даче показаний.

– Я не делал ничего подобного.

– Тогда как ты объяснишь показания коронера, которые ты утаил? Или появление свидетельницы, которую угрозами заставили выступить в суде? И как быть с теми сведениями, просочившимися в газеты, о которых упоминал Брэдфорд, и которые могли исходить только от человека, имеющего доступ к официальным документам Содружества?

Некоторое время Уокер присматривался к дочери.

– Я вижу, ты ведешь жесткую игру.

– У меня был опытный наставник.

– Я не верю, что ты поднимешь этот вопрос перед судьей, – произнес он. – Я твой отец.

Она смотрела на него, как ему показалось, целую вечность.

– Я уже успела узнать кое-что об отцах за время этого процесса. И, что еще важнее, я узнала кое-что о тебе. Если ты сейчас же не снимешь с Лукаса все обвинения, я обращусь к судье Парксу и выскажу ему свои подозрения вслух.

Судья наклонился вперед:

– О чем вы оба говорите?

Отец и дочь уставились друг на друга, словно враги, сражавшиеся в жаркой схватке.

– Я сделаю это, можешь не сомневаться. Когда-то давно ты учил меня, что для любого адвоката самое главное – выиграть дело. И ты доказал это, когда позволил Кларку использовать мои чувства к Лукасу против меня. Не надо меня недооценивать, отец.

– Ты разочаровываешь меня, Элис.

– Вот как? – отозвалась она не без язвительности. – А мне казалось, ты вправе мной гордиться. Я просто следую по твоим стопам.

Тогда, прищурив глаза и расправив плечи, Уокер обернулся к судейской скамье. Довольно долгое время он колебался, после чего чуть слышно выругался себе под нос и произнес:

– Ваша честь, учитывая только что заслушанные нами показания, Содружество решило на этот раз снять с Лукаса Хоторна все обвинения.

Реймонд Парке вздрогнул от изумления и откинулся на спинку кресла.

– Еще никогда за все годы, что я являюсь судьей, мне не приходилось видеть подобного зрелища. Вы уверены в этом, Уокер?

Окружной прокурор обратил гневный взгляд на Элис.

– Да, уверен.

– О Господи!

Не теряя зря времени, судья громко произнес:

– Дело прекращено.

Затем он ударил молотком и добавил, обращаясь к Лукасу:

– Вы свободны.

Галерка разразилась радостными криками, сопровождавшимися изумленными перешептываниями. Женщины, толпившиеся в дальней части зала, попытались ринуться вперед, и охранникам едва удалось сдержать их напор. Уокер вернулся на место обвинителя, не удостоив Элис ни единым словом. Сама Элис направилась к скамье, отведенной для защиты, ошеломленная, не в состоянии разобраться в собственных чувствах.

Глава 25

Когда несколько часов спустя Элис прибыла в «Найтингейл-Гейт», она попала на семейное торжество. Эммелин уже находилась здесь вместе с Грейсоном, Мэтью и их женами. Однако Лукаса нигде не было видно. Они одержали победу, но Элис, как ни странно, почти не чувствовала радости – только смятение и пустоту в душе, вызванные поведением ее отца. Она понимала, что в самое ближайшее время ей придется разобраться в собственных мыслях и решить, как поступить. Сейчас же она хотела лишь одного – как можно скорее увидеть Лукаса. Нужно было посмотреть ему прямо в глаза. Не отвергнет ли он ее теперь, когда она уже была ему не нужна?