Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне, 1941–1945 - [23]
В этих оценках содержится немало субъективизма, присущего в целом современной историографии: Сталин вряд ли принял бы во внимание мнение местных руководителей при решении данного вопроса, даже если бы оно и прозвучало. Другое дело, что поведение указанных руководителей в этой сложной ситуации хорошо характеризует их самих как политических личностей.
Первую специальную работу, позволяющую оценить демографические последствия депортации народов Северного Кавказа, опубликовал В.И. Котов>208. Наиболее подробное исследование демографических потерь депортированных народов СССР содержит монография Д.М. Эдиева. На основе статистических показателей он оценил общие тенденции в демографическом развитии до и после выселения, прямые людские потери вследствие повышенной смертности, а также потери из-за дефицита рождений в период ссылки, раскрыл краткосрочное и долгосрочное влияние депортации на процесс их воспроизводства. Согласно подсчетам Эдиева, «компенсаторные процессы позволили преодолеть примерно половину демографических потерь». Долгосрочные демографические потери населения СССР от депортаций 1920—1950-х гг. «составили около 15 % численности населения депортированных, которая могла бы сложиться в отсутствие депортаций»>209.
Исследователи указывают, что в результате выселения некоторые народы оказались перед угрозой полного исчезновения. Изменилась общая структура населения Северного Кавказа, что в совокупности с изменением административно-территориальных границ заложило основы для новых межнациональных конфликтов. Отрицательно сказалась депортация и на развитии экономики региона: из оборота выпадали земельные площади, утрачивались прежние навыки животноводства и земледелия, традиционные ремесла.
В современной историографии немало внимания уделяется дальнейшей судьбе выселенных народов: охарактеризована трудовая деятельность спецпереселенцев в ссылке, которую они вели, несмотря на тяжелые условия жизни, их ограничение в гражданских правах, в возможности соблюдать обычаи, получать образование, возвращаться на прежнее место жительства. Вследствие принудительного переселения произошли резкие изменения в среде обитания и жизненном укладе, питании и материальном обеспечении репрессированных народов, значительно пострадала их культура>210. В данной связи вызывает интерес отражение темы депортации в фольклорных произведениях. Так, поэтесса и фольклорист Ф. Байрамукова собрала и опубликовала десятки песен и рассказов, созданных в период пребывания карачаевцев в Средней Азии и Казахстане>211. Т. Хаджиева издала сборник фольклорных текстов балкарцев, созданных в годы депортации>212. Опыт подобных исследований, безусловно, необходимо продолжать.
В.Г. Шнайдер объясняет «практически безропотное подчинение горцев выселению» страхом, порожденным характером советской социально-политической системы, условиями военного времени, характером горских обществ с сильно выраженными кровнородственными связями, жестокостью войск НКВД, мощной и хорошо организованной акцией, наконец, отсутствием явного сочувствия, сострадания и поддержки со стороны соседей>213. Современные исследователи ставят задачи осмысления социокультурных оснований депортации, ее влияния на менталитет репрессированных народов, формирование у них самоощущения «народов-изгоев».
Появились специальные исследования, посвященные реабилитации репрессированных народов Северного Кавказа>214. В историографии отмечается половинчатый характер реабилитации конца 1950-х – начала 1960-х гг., в то же время подчеркивается немалая помощь, оказанная репрессированным народам>215. Реабилитационные мероприятия 1989—1990-х гг. получили положительную оценку ряда региональных исследователей>216. Напротив, В. Муравьев, отметив целесообразность совершенствования и развития законодательной базы реабилитации, выразившейся в принятии специальных нормативно-правовых актов в начале 1990-х гг., указывает на трудности в их реализации, связанные как с общей тяжелой социально-экономической ситуацией, так и с непродуманностью самих актов>217. Часть авторов говорит о необходимости не только материальной, политической, но и морально-психологической реабилитации депортированных народов, «что означает разрушение государственными органами» их отрицательных стереотипов «в глазах других народов»>218.
Появились и работы, авторы которых пытаются объяснить, почему не были репрессированы другие народы Северного Кавказа. Так, в книге «Земля адыгов», названной «своеобразным «путеводителем» по истории заселения Земли адыгов», а по своему жанру представляющей скорее хрестоматию, целый раздел назван «Адыги и Сталин». Большая его часть в апологетической форме излагает биографию «признанного вождя миллионов». Авторы книги утверждают: «Наряду с прочими, у адыгов есть и свои, сугубо личные причины быть благодарными вождю». Причины этой «особой» благодарности они видят в следующем: «В начале 40-х гг. были репрессированы почти все ближайшие соседи адыгов… Все шло к тому, что следующей жертвой могли стать адыги. Есть факты, свидетельствующие, что в те годы органами НКВД был даже подготовлен проект их выселения. Но И.В. Сталин… запретил даже думать об этом. «БЕЗ АДЫГОВ КАВКАЗ – НЕ КАВКАЗ (выделено в тексте. –
