Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [70]

После возвращения турок из этого «славного» похода Мустафа-паша сообщил своему правительству, что он прогнал русских из всей Абазии и продвинулся бы дальше, если бы абазы не были непослушным и необузданным народом, который ни к чему нельзя склонить и который наиб возмущает еще к тому же против султана, так что войскам падишаха нечего больше делать в этой стране, что им грозит большая опасность быть выданными местными жителями врагу. В результате этого рапорта Мустафа-паша получил приказ погрузить войска на корабли и отправиться в Батум, а Сефер-пашу с небольшим гарнизоном оставить в Анапе.

Так окончил Мустафа-паша свой поход в Черкесию: Сефер-паша с сотней пехотинцев и сотней артиллеристов, которые были оставлены ему для прикрытия, удобно устроился в Анапе и продолжал начатую им систему лжи. Он оправдывался перед Портой тем, что только бунт наиба мешает привести в исполнение его обещания; адыгов же он обманывал тем, что заверял их, что они могут вполне положиться только на падишаха, должны вести себя спокойно, не предпринимать бесполезных нападений на русских, заниматься земледелием и торговлей, но в особенности – сохранять верность султану и соблюдать магометанскую веру, ибо только этим они могут обезопасить свою страну от нового нападения врага. Вместо того чтобы быть предводителем народа, Сефер-паша и его штаб сделались торговыми маклерами между абазами и английскими и французскими купцами, которые скупали вдоль берега, особенно в Анапе и Суджуке, продукты для войск, осаждавших Севастополь.

Последствия этой горестной неловкости Порты, с одной стороны, принесли большую пользу русским, с другой – оказались вредными для союзников и губительны для оттоманской армии в Малой Азии. Мы уже указали выше расположение русской армии на Кавказе. Как только русские увидели, что союзники не думают серьезно действовать против них на Кавказе, а, наоборот, обезопасили их от наступательных действий горцев, они изменили свою позицию и перешли на юге от обороны к наступлению. Корпус вдоль Кубани был уменьшен, а его контингентом усилена армия в Крыму и тифлисский корпус. В Крым были отправлены: 15-я пехотная дивизия, две бригады черноморской пехоты, пять батальонов черноморских казаков, два батальона стрелков, четыре полка донских казаков, одна бригада пешей и одна бригада конной артиллерии – всего приблизительно 40 000 человек с 64 орудиями; 20-я пехотная дивизия, два батальона стрелков, один полк драгун и одна бригада пешей артиллерии – таким образом, немногим более 20 000 человек и 48 орудий были отправлены для подкрепления армии под Тифлисом. Большая часть милиции была распущена, так что немногим более 30 000 человек остались стоять фронтом против абазов, что было меньше даже, чем в обыкновенное время. Неспособность турок, так сказать, обезоружила горцев и облегчила положение русских.

Уменьшение опасности со стороны Абазии позволило также русским употребить для усиления тифлисского корпуса один армейский корпус в Мингрелии, один пехотный полк и одну батарею из армейского корпуса в Дагестане, один полк драгун, шесть полков линейных казаков и одну бригаду конной артиллерии, всего 12 000 человек с 28 орудиями, и распустить большую часть милиции.

После того как русские усилили свою армию под Тифлисом 30 000 человек с 76 орудиями, главнокомандующий мог предпринять наступательные действия против Карса. Армия Муравьева, когда она перешла границу, была несколько более 50 000 человек, так как для прикрытия флангов и тыла было необходимо большое войско.

Старый Сефер-паша, мало интересовавшийся тем, что происходило вокруг него и не понимавший значения Восточной войны, жил между тем спокойно и беззаботно в Анапе, деля свое время между молением, курением табака и бранью наиба. Только один раз ему пришлось предпринять поход против русской крепости Коркуй, стоящей на правом берегу Кубани, по следующим причинам. Русские настолько оправились после своего первого испуга, что не только не опасались нападения на их линию, но даже от скуки производили нападения на границу. Маленький гарнизон Коркуя, едва достигавший 1000 человек, предпринял несколько экспедиций через Кубань и неожиданно напал на несколько дворов адыгов, которые, убаюкиваемые болтовней старого Сефера, беспечно не приняли даже обыкновенных мер предосторожности. Жители, живущие на границе между Анапой и Коркуем, разбуженные от своей дремоты, потребовали защиты от заместителя всемогущего султана, и Сефер должен был наконец выступить со своей сотней пехотинцев и двумя орудиями из Анапы, что он сделал после больших колебаний и с большой неохотой. Русские на левом берегу Кубани против крепости Коркуй насыпали небольшой земляной окоп, откуда они предпринимали свои набеги против ближайших дворов адыгов. Связь между крепостью и окопом поддерживалась несколькими большими барками. Толпа из нескольких тысяч адыгов сопровождала небольшое войско Сефер-паши. После того как они обменялись 10–12 пушечными выстрелами, рота, находившаяся в окопе, очистила его и переправилась на другой берег Кубани. Сефер-паша возвратился победоносно обратно в Анапу, крепость потратила больше пороху, празднуя бескровную победу, чем его было потрачено обеими сторонами при сражении. Сефер-паша написал великолепный рапорт в Константинополь, представил к отличию многих своих друзей и впал опять в свою обычную апатию.