Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [66]

Когда наконец была решена и установлена линия поведения в черкесском вопросе и у нового генерал-губернатора Сефер-паши спросили, что он думает делать, где он хочет основаться и какую материальную помощь может выставить на Кавказе в войне против русских, то Сефер-паша, который наконец убедился, что Порта не в состоянии дать ему целый армейский корпус, а едва сможет отрядить 2000 человек, все-таки пообещал большие дела. Он говорил, что на Кавказе все, от мала до велика, знают его и по его призыву не только Абазия, но также Дагестан, Грузия и все другие страны восстанут против русских. Когда старик был в хорошем расположении духа, то он обещал туркам в течение одного месяца собрать вокруг себя 100 000 человек и взять Тифлис. Когда же дошло до дела, то оказалось, что Сефер-паша даже не рискует высадиться на берег независимой Абазии. Он предпочел укрепиться в оставленной русскими крепости Сухум-Кале под защитой турецких войск; турки рассчитывали на него, а он, в сущности, рассчитывал единственно только на турок и думал, что его титул паши и магическое имя падишаха, заместителем которого он является, будут импонировать горцам. Он сам очень плохо знал внутреннее положение страны и жестоко ошибался в своих расчетах. Сефер-паша просил в Константинополе вооружения для регулярного корпуса в 4000 черкесов. Он обещал сейчас же после того, как высадится на берег, сформировать такой корпус.

Для высшего руководства военными операциями был назначен мушир турецкого корпуса, стоявшего у Батума, Мустафа-паша. Следуя приказу Порты, он послал в Сухум-Кале все, что было необходимо для формирования корпуса из 4000 человек. Когда Сефер-паша получил оружие, снаряжение и все необходимое, он не знал, что ему с этим предпринять. Он не мог найти не только 4000, но и четырех абазов, которые захотели бы быть его солдатами. Он выпутывался как только мог. Я помню, что он часто жаловался мне несколько лет спустя на свое положение в Сухум-Кале. «Дали мне, – говорил он часто в дружеской беседе, – 12 пушек, 4000 ружей, много пороху и множество вещей, но никаких денег, и хотели, чтобы я набрал солдат; два миллиона пиастров получил мушир Мустафа-паша, но он не дал мне ни одного пара [73], а прикарманил их себе».

Я думаю, что если бы Сефер-паша получил два миллиона, то из этого получилось бы то же самое, с той только разницей, что вместо мушира он сам прикарманил бы себе эти два миллиона.

Между тем русские, угрожаемые флотом союзников, спешно покинули все крепости вдоль абазского берега, чтобы не оказаться запертыми между неприятельскими судами и абазами и не попасть в плен. Материальный убыток, который понесло от этого отступления русское правительство, был неизмерим. Двадцать две крепости, из которых многие были окружены стенами и внутри хорошо отстроены, должны были быть оставлены с большой поспешностью и без малейшего сопротивления. На северном берегу продержались еще недолгое время лишь две крепости – Суджук и Анапа, откуда гарнизон всегда мог отступить на материк. Гарнизоны крепостей были усилены и ожидали наступления союзников. Кроме того, один корпус из 20 000 человек был размещен между Суджуком и Анапой. Две крепости – форт Раевский и форт Николаевский, лежащие между этими крепостями на военной дороге, также держались до оставления первых. Остались в руках русских все крепости, лежащие вдоль Кубани и Лабы, и форт на реке Абин; гарнизоны в них были даже усилены. Русские приготовились к тому, что со стороны союзников будет произведено энергичное наступление на их владения на Кавказе. Но как только высадка в Крыму переубедила их в этом, они переменили, как мы увидим, расположение своих войск на Кавказе.

Можно представить себе удивление и ликование абазов, когда они увидели страшного и неуловимого врага бегущим без сопротивления. Они нападали на оставленные крепости. Поспешность, с которой русские должны были садиться на суда, вынудила их оставить много необходимых предметов, которые они не имели даже времени уничтожить. Большая часть тяжелых железных крепостных орудий не могла быть погружена на суда, поэтому орудия были всевозможным образом приведены в негодность, а лафеты сожжены. Нужно полагать, что абазы начисто разграбили крепости. Они не пренебрегли ни одним куском обработанного дерева, ни одним гвоздем в стене. В скором времени оставленные крепости превратились в кучу развалин; но заполнять рвы и сносить валы было для адыгов слишком тяжелой работой, поэтому враг нашел после войны опять повсюду готовые позиции.

Между тем новый генерал-губернатор Черкесии в сопровождении Безед-паши, со штабом, составленным из турок, черкесов и венгерских ренегатов, высадился в Сухум-Кале. Отряд турецких войск содействовал высадке и занял оставленные русскими город и крепость. Что хотел делать Сефер-паша в Сухум-Кале, он сам хорошо не знал. Впрочем, он был очень доволен своей персоной.

Он сделался пашой, получал большое жалованье, имел солдат для своей охраны и слуг для набивания трубок; пока он имел, следовательно, все, о чем мог только мечтать, о дальнейшем же предоставлял заботиться господу богу.