Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [65]
Из этих противоположных мнений самых влиятельных министров, естественно, должно было выйти что-нибудь непрактичное, и так как хотели угодить каждому из трех министров, то была взята средняя линия, чем все было испорчено и было парализовано участие абазов в войне. Было решено назначить князя Заноглы Сефер-бея мирмираном[72] и генерал-губернатором Черкесии. Каждая из четырех народностей Абазии должна была, кроме того, получить еще заместителя генерал-губернатора, также с чином мирмирана. Губернатором Шапсугии был назначен живущий там богатый турецкий купец Хаджи-Измаил, который много лет жил в стране, был очень уважаем и находился в кровном родстве со многими абазскими фамилиями. Абадзехия была предоставлена наибу Мохамед-Эмину, от которого нельзя было избавиться, как губернатора. В Убыхию был назначен губернатором любимец Рашид-паши Безед-паша; в Южной Абазии был утвержден в своей должности князь Александр. Всем губернаторам были заготовлены фирманы на титул паши и о назначении в мирмираны.
Эта политика не удовлетворяла никого, кроме Сефер-бея. Назначение Сефера, который был в Абазии представителем старо-черкесской дворянской партии, влияние которой народ только что уничтожил, было, так сказать, недружелюбным шагом Порты против адыгской массы; назначение турка Хаджи-Измаила было принято равнодушно; зато назначение Безед-паши, ими проданного раба, сильно возмутило дворян и свободных в Убыхии. Они не могли понять, какие заслуги мог иметь этот молодой раб (ему было 24 года), чтобы его послали в качестве их начальника, и когда они узнали об этих заслугах, то Безед-паше нечего было делать более в Убыхии. Князь Александр не нуждался в назначении пашой и был бы очень рад освободиться от протекции России, но не с тем, чтобы попасть под господство Турции. Мохамед-Эмин был чрезвычайно оскорблен тем, что у него отняли две третьих подчиненной ему территории, даже не спросив его об этом.
Прокламация султана была передана новому генералу-губернатору эйлат (провинции) Черкесии – Сефер-паше, который должен был объявить ее верноподданным падишаха. Эта прокламация должна была уверить население в великом счастье и милости неба, которое давало им возможность возвратиться под владычество султана.
Можно было бы только смеяться над всей этой печальной комедией, если бы ее последствия не были так грустны для находившегося и без того в тяжелом положении адыгского народа, не так вредны для самой Турции и одновременно так полезны для России. Порта позволила насмеяться над собой дюжине черкесских лгунов и абазских рабов и потеряла единственный случай, когда Абазия могла бы быть освобождена от российского владычества. Если бы Порта признала наиба начальником страны и, вместо того чтобы подкапываться под него, укрепила бы его положение, послав ему пять-шесть тысяч человек регулярного войска с одной хорошей полевой батареей для подкрепления, то не подлежит никакому сомнению, что наиб и шейх Шамиль признали бы господство султана и с 70–80 тысячами человек двинулись бы против русских. Одна такая диверсия причинила бы с защитой Грузии и Тифлиса так много беспокойства русской Кавказской армии, что она смогла бы выделить, как это случилось позднее, один армейский корпус против Карса, другой – в Крым.
Мохамед-Эмин был единственным человеком в Абазии, который мог бы привести народ к признанию Порты и к окончательному принятию магометанской веры, и даже в том случае, если бы Абазия не сделалась турецкой провинцией, а просто осталась независимым союзником Турции, даже и тогда это было бы чрезвычайно выгодно для безопасности малоазиатских владений. Оттоманское правительство и не могло иметь законных притязаний на эту страну, так как она никогда не была в ее фактическом владении, а абазы в неисчислимых протестах оспаривали право Порты уступать их независимую страну русским; точно так же казалось бы естественным, что Турция без согласия ее союзников не должна была думать ни о каких приобретениях новых стран. Было бы поэтому лучше довольствоваться тем, чтобы упрочить естественный барьер между Россией и Азией и предоставить времени и обстоятельствам, которые в дальнейшем, может быть, были бы благоприятны, присоединение Абазии как провинции к Оттоманскому государству, чем внезапно посредством нескольких фирманов пытаться завладеть страной, которой турецкие войска не могли овладеть в продолжение многих столетий.
Но несколько жадных черкесов, специально прибывших в Константинополь, чтобы искать помощи против наиба и добиться возвращения своих потерянных привилегий, эксплуатируя при этом доверие и неосведомленность Порты, дабы лучше обмануть турецкое правительство, заключили союз с кучкой стуречившихся абазских рабов, которые старались казаться имеющими значение в глазах своих господ и были горды тем, что черкесские дворяне признают их своими родственниками; обман этот удался им настолько, что даже самый умный и сведущий из турецких сановников Рашид-паша дал ввести себя в заблуждение. Я не могу за это ручаться, но я слыхал позднее очень часто как в Константинополе, так и в Абазии, что русские агенты весьма старались восстановить турецких сановников против наиба и помешать использовать его услуги.
