Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [44]

Русские платят этим людям самое меньшее по серебряному рублю ежедневно; кроме того, они имеют еще часть добычи, которая по их указанию была награблена. Полностью доверять им русские, однако, не могут, т. к. они пользуются каждым случаем для удовлетворения своей жадности и еще охотнее предадут и продадут русского, чем адыга. Эти потомки черкесов – настоящий бич адыгской страны. Беглецы, которые указывают дорогу русским, – сплошь уорки; ложные депутации, которые от имени народа с фальшивыми документами отправляются в Константинополь, чтобы там обманывать турок и европейцев и вымогать себе подарки, всегда состоят из уорков; те, которые приносят лживые и фальшивые сведения из Константинополя, чтобы придать себе значение, и которым раньше часто удавалось злоупотреблять легковерием народа во вред ему, но всегда к их собственной выгоде, – это тоже уорки; короче говоря, большую часть плохого нужно приписать этой татарской расе. Не пользуясь в стране влиянием и уважением, за небольшим исключением, недопускаемые на народные совещания, в которых даже рабы могут принимать участие, эти потомки старинных грабителей с большой дороги устремились за пределы страны для эксплуатации своих соотечественников, чтобы только не быть вынужденными работать честным образом. Упомянутые причины и расовая ненависть, которая господствует между черкесами и абазами, заставляют опасаться наступления катастрофы, могущей окончиться уничтожением и совершенным истреблением первых.

Как сказано, русские также не могут похвалиться преданностью и службой этих перебежчиков. Примером может служить следующая вполне правдивая история.

Я уже раньше упоминал, и должен буду еще часто к этому возвращаться, о черкесской княжеской фамилии Зан-заде, которая в половине прошлого столетия поселилась у Анапы. Князь Занок Сефер после передачи Анапы русским был послан Натухаем по его просьбе как уполномоченный в Константинополь. Он был уже не молод, много пережил и состоял то на турецкой, то на русской службе. В Константинополе его приезд возбудил известное внимание, русское посольство считало его опасным и потребовало от Порты его удаления. Отношения были таковы, что оттоманское правительство должно было исполнить требование посольства. Занок был интернирован в Адрианополь с ежемесячным содержанием в 2500 пиастров [53]. Он чувствовал себя там так хорошо, что и думать забыл о своей стране, и был очень недоволен, когда Восточная война призвала его к деятельности. Он имел двоих сыновей; одного он воспитал в Турции для службы султану, другого – у адыгов для службы царю. Этот последний, по имени Ибрагим Карабатыр, вырос в горах, как дикое дерево без ухода. Воспитанный в юнэ одного ему родственного уорка, прославленного вора лошадей и рогатого скота и русского агента, окруженный толпой молодых уорков, которые смотрели на него как на предводителя, смелый, ловкий и сильный, он был грозой страны; был он неудобен и для русских, которые часто предлагали ему поступить к ним на службу. Наконец угрожаемый и преследуемый абазами, которые условились его убить, он бежал со своей бандой в Суджук и отдался в распоряжение русского коменданта.

С этого времени начались бесчисленные разбойничьи нападения под управлением Карабатыра, собравшего вокруг себя около 40 молодых разбойников, на дворы и стада адыгов. Часто, однако, и русские становились жертвою жадности своего друга. Вот самый оригинальный случай.

Однажды Карабатыр уезжает со своей бандой из города и крепости Суджук, известив коменданта контр-адмирала Серебрякова [54], что хочет предпринять карательную экспедицию против адыгов. К вечеру он прибывает к занятой русскими крепости на реке Абин, где и располагается в засаде вблизи рощи. Когда утром русские, не ожидавшие ничего плохого, гнали скот на пастбище, он со своей бандой с диким криком напал на испуганных пастухов, подумавших, что это враждебные абазы, и в паническом страхе бежавших к крепости, и угнал целый табун более чем в 400 голов. В крепости было мало конницы, которая и не рисковала его преследовать; пехота же не имела надежды его догнать.

Что же делает он дальше? Через два дня появляется со всем стадом в Суджуке, выдает его за отобранную добычу у адыгов и продает великодушно за 1000 серебряных рублей гарнизону. Генерал поздравляет его и делает донесение с отъезжающим курьером о новом деле молодого, храброго, неутомимого на царской службе князя Занок. Этот рапорт имел следствием посылку бриллиантового кольца и высшую похвалу Его величества императора Николая. Императорский бриллиант был сейчас же продан за бесценок одному армянину, а золото с кольца употреблено на украшение сабельной рукоятки. Все указания коменданта на то, что это есть неуважение к царскому подарку, не оказали никакого впечатления на молодого татарина. Но что за шум поднялся, когда русским раскрылась та невинная шутка, благодаря которой Карабатыр получил все эти отличия. Хотя он, поддерживаемый своей бандой, клялся всем, что есть святого, что они отбили стадо у адыгов, которое те, по всей вероятности, украли, но русские уже имели верные сведения. Но что было делать? Комендант Суджука слишком поторопился со своим донесением, восстановление истины очень бы скомпрометировало его, поэтому он должен был удовольствоваться только строгим выговором черкесскому князю и прекратить это дело. Но было ясно, что этот уорк не будет последним.