Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [43]

В доказательство русских приемов приведу два примера из многих других. В 1845 году убежали из юнэ уорка Хаджи Али, Цацо-ок, живущего на реке Дшиубе в Шапсугии в получасе ходьбы от берега моря, пятеро рабов-мужчин и укрылись в крепости в Шапсугии, лежащей также на берегу моря на расстоянии пяти часов пути, где в качестве гарнизона стоял русский батальон. Уорк, владелец этих рабов, один из храбрейших и влиятельнейших людей в горах, послал к коменданту крепости требование выдать ему этих бежавших рабов, грозя в противном случае мстить всеми силами. Из форта несколько недель тому назад скрылись трое солдат, которые находились в окружающих горах у адыгов. Русский комендант, чтобы, с одной стороны, обеспечить себе покой и привлечь уорка, а с другой – получить назад своих дезертиров, сделал предложение обменяться беглецами. «Чистоплотная» торговля совершилась. Кто заслуживает здесь большего презрения – необразованный абаз или культурный штаб-офицер? Я забыл имя этого «чистоплотного» господина.

Второй случай, который произошел только два года тому назад, следующий. Из двора тфохотля Узбан-ока из племени Кобле в Шапсугии, живущего в долине реки Хапл на расстоянии шести часов пути от кубанской границы, бежала в 1860 году целая семья раба и искала защиты в русской крепости Адагум, находящейся приблизительно на расстоянии семи часов. Семья состояла из старика, его жены и их семерых детей: четырех девушек и трех юношей в возрасте от 10 до 25 лет. Во дворе того же тфохотля жил на свободе беглец-казак по имени Георгий, известный у адыгов под именем Махмуд. Этот Георгий (Махмуд), который, вероятно, бежал к адыгам от какого-нибудь наказания (как он сам хвастался – застрелил своего капитана), был опасный бандит, похититель людей и детей и бич Черноморья. Зная хорошо местность, он врывался обычно в Черноморье в сопровождении небольшого числа абазских сорвиголов, и каждое его посещение сопровождалось кровью, разбоем и уводом нескольких пленных. Говорили также, что он имеет там даже тайных соучастников. Главное командование черноморскими казаками назначило за его голову награду в 500 серебряных рублей и было в этом отношении совершенно право. Но к нему подступиться было невозможно: адыги, из которых многие очень охотно заработали бы такую высокую цену за перебежчика, не отваживались схватить его отчасти потому, что он был очень осторожен и отчаянно бы защищался, отчасти потому, что он имел группу дерзких друзей, которые участвовали во всех его предприятиях и кровью отомстили бы за всякий нанесенный ему вред; отчасти также и потому, что он был принят в фамилию состоятельного Узбан-ока, на дворе которого жил, делил с ним свою добычу и должен был жениться на его дочери. Георгий (Махмуд) был для этой страны почти богат; имел хорошую одежду, прекрасное, богато украшенное оружие и три лучших верховых лошади, а также, как многие утверждали, наличные деньги.

Узбан-ок шлет посла в русскую крепость, чтобы потребовать выдачи своих беглых рабов. Ему отвечают, что возвратят всех его рабов, но только при условии, что он выдаст русским войскам разбойника Георгия; в этом случае ему сверх того выплатят назначенные за его голову 500 рублей. Абаз долго колебался, но наконец жадность победила. Он находит предлог послать Георгия с поручением к своему другу Алиби из племени Шапте, живущего на расстоянии получаса пути от русской крепости. Всегда осторожный, казак не предчувствовал ничего плохого со стороны старого Узбан-ока. Вблизи дома Алиби он исчезает. Узбан-ок делает вид, что в совершенном отчаянии, но «бежавшие» рабы и деньги появились в его юнэ.

Через две недели выгорели начисто дворы Узбан-ока и Алиби, лучшие их лошади были украдены; через месяц неизвестной рукой был застрелен Алиби, так же как и два сына Узбан-ока.

Имя абаза, который нарушил законы гостеприимства, но и был жестоко наказан, как сказано, Узбан-ок из племени Кобле. Русского же коменданта, который возвратил в рабство девять человек, искавших у него защиты, зовут господин Бабич; он бригадный генерал черноморских казаков. Я не слышал, чтобы он был как-нибудь наказан.

Глава седьмая

Адыги, поступающие на службу к врагу. – Их ненадежность. – Пример этого. – Способ ведения войны. – Народные собрания и совещания. – Лагерь. – Сигналы. – Оборона и наступление. – Штурм и занятие русского форта, описанные абазским начальником. – Нельзя считать часть страны покоренной, пока другие части находятся еще в состоянии войны. – Солидарность племен.

Если бежавший раб находит так же мало безопасности у русских, как и перебежчик у абазов, то, напротив, каждый изменник, каждый бандит, который должен был бежать от мести своих соотечественников, является желанным гостем в русском лагере. К стыду немногих еще оставшихся в стране черкесских пши и уорков, следует сказать, что они поставляют наибольший, если не единственный, контингент изменников, служащих у русских. Времена, когда они могли хорошо жить за счет труда абазов, навсегда прошли; самим работать им не по вкусу, поэтому они готовы всегда за хорошую плату взяться за какую угодно службу. Они служат шпионами, проводниками для оперирующих в стране неприятельских войск, посредниками и т. д., некоторые служат также в нерегулярных полках.