Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [32]

Часто сакля битком набита народом, но туземцы все же держатся вдали от гостя, чтобы его не беспокоить, и, как хозяева, так и любопытные, не смеют в присутствии гостя сесть или разговаривать друг с другом; это считается высшей неучтивостью. Ни один состоятельный путешественник не может быть лучше обслужен в европейском отеле, чем гость в низенькой абазской сакле под соломенной крышей. Начиная с хозяина дома до последнего мальчика-раба, все следят за его малейшим знаком.

Неприятно обыкновение жителей, не спуская глаз, пристально смотреть на прибывшего. Часто в переполненной сакле 30–40 пар глаз, жутко блестящих из-под мохнатых меховых шапок, пристально устремлены на гостя. Их приветствие коротко. Адыг здоровается словами: «О шхапши» («Добро пожаловать»). Ему отвечают: «Каго-апши» («Добро пожаловать и тебе»). Перед очень старыми людьми и девушками встают, но шапки не снимают, даже не прикасаются к ним. Только женщины, здороваясь, прикасаются к своему головному убору, точно по-военному отдают честь. Коротко прощальное приветствие: «Отхатш» («Оставайтесь счастливы»); на это отвечают; «Отмаф» («Добрый путь»). В последнее время введены магометанские приветствия, но они не идут к гостеприимной сердечности адыгов.

Через час после прибытия гостя подается незатейливая еда, обычно пирог с медом или молоко; но основательной еды приходится долго ждать, ибо чем более уважаем гость, тем больше и дольше готовится кушанье, так что иногда не удается пойти спать до полуночи. Лошадей расседлывают, кормят, поят и моют без того, чтобы гостю об этом пришлось заботиться.

Когда гость отдохнул и удобно устроился, его обычно ожидает приятное посещение. Это девушки из этого или соседнего двора (замужние не показываются). Девушки обыкновенно входят в саклю медленно и со скромным достоинством, безмолвно приветствуют, прикасаясь по-военному рукой к своему головному убору, и становятся около дверей. Долг гостя, как бы стар и знатен он ни был, подняться и пригласить девушек сесть около себя; после некоторого сопротивления девушки занимают место, и, т. к. они и без европейского воспитания очень остроумны, понятливы и чистосердечны и при этом очень скромны, беседа с ними имеет свою приятность. Эти милые девушки осматривают внимательно платье гостя и берут с собой в саклю все разорванное или испорченное, чтобы привести в порядок к отъезду гостя. Приход девушек является как бы сигналом к прекращению серьезного разговора, и если гости согласны, то молодые люди начинают «хоред». Это значит, что один пляшет в середине комнаты, в то время как остальные сидят, поют и в такт бьют в ладоши; какой-нибудь старый бард играет на своей трехструнной скрипке. И скоро хижина дрожит от прыжков и выстрелов, ибо каждую минуту кто-нибудь из зрителей стреляет из пистолета в крышу или дымовую трубу, так что куски глины летят во все стороны; выстрелы заменяют наше «браво» и служат аплодисментами актерам. В таких случаях девушки не пляшут и не поют, но только поощряют наиболее ловких словами и взглядами.

По этому поводу я должен упомянуть об абазских бардах. Этих патриархальных певцов уважают и боятся. Каждый хороший или плохой поступок, храбрость и трусость, корыстолюбие и самопожертвование, гостеприимство и скупость, красота и любовь, так же как легкие нравы, находят своих панегиристов или беспощадных сатириков. Ими воспеваются старые сказания, геройские поступки и подвиги, различные чудесные истории. Я видел весной 1857 года во время сильной перестрелки на реке Адагум, как один такой бард влез на дерево, откуда он далеко раздающимся голосом воспевал храбрых и называл по именам боязливых. Адыг больше всего на свете боится быть названным трусом в национальных песнях – в этом случае он погиб: ни одна девушка не захочет быть его женой, ни один друг не подаст ему руки, он становится посмешищем в стране. Присутствие популярного барда во время битвы – лучшее побуждение для молодых людей показать свою храбрость.

Когда наступает время ужина, девушки прощаются и уходят, т. к. обычай не позволяет им есть вместе с мужчинами. Все присутствующие мужчины принимают участие по очереди в пире, по окончании которого гости остаются одни и могут пойти на покой. Утром люди из соседних дворов собираются опять в сакле для гостей; около десяти часов приносится завтрак, после которого седлаются лошади и гости приготовляются к отъезду.

Хозяин дома обычно провожает своих гостей до ворот или до границ своих полей, а важного гостя – до следующей остановки. По желанию гостя ему дают проводников. Если путники опасаются чего-либо в той местности или в том дворе, где они ночуют, то долг хозяина дома – окружить саклю для гостей стражей и даже самому охранять дверь, а также дать прикрытие до следующей остановки. Он является ответственным за все плохое, что может случиться с его гостем, и считается высшим позором, если этот последний пожалуется на плохой, скупой прием или на какое-нибудь зло, причиненное ему лично или его имуществу. Адыг считает гостеприимство за такую священную обязанность, что откажет лучше себе в чем-либо необходимом, чтобы только удовлетворить гостя; так как такое посещение, особенно знатного гостя, который приезжает со многими спутниками, очень обременительно для хозяина дома, то считается неучтивым оставаться в одном доме больше двух ночей, хотя хозяин никому не укажет на дверь. В Адыгее много лентяев, особенно уорков, которые эксплуатируют гостеприимство хозяев и под разными предлогами переезжают из дома в дом, чтобы хорошо питаться самим и кормить своих лошадей за чужой счет.