Горбун - [13]
Аполлон Павлович. Счастлив буду, если заслужу вашу родственную любовь.
Радугин. Все, что вы делали для своих, доказывает, что вы не будете чужды и новых ваших родственных связей.
Аполлон Павлович. Что такое мог я сделать для своих, чего бы не сделал другой на моем месте!
Радугин. Не скромничайте, я все знаю. В Петербурге, в здешней губернии и в соседних, чужие и родные, тетка, сестра, все говорят о трудах ваших как об диве. Вот слова молвы: «Павел Иваныч сделался стар, прихварывать начал, и потому запустил было дела свои; но как скоро Аполлон Павлович принял их в свои руки, то в полгода трудами необыкновенными, оборотами, заботливостью, хозяйственным гением, для которого также надо родиться, привел дела в цветущее положение».
Аполлон Павлович. Всегда молва любит преувеличивать худое и хорошее. Лишнее говорили насчет расстройства наших дел, теперь и об устройстве их. Много точности и немного энергии, вот мои заслуги.
Радугин. Прибавьте и горячую любовь к родным. Говорят, вы и ночи мало спите... Для кого ж, как не для отца, для сестры, тратите свое здоровье!
Аполлон Павлович. Кто прочел в сердце человеческом? Может быть, на дне этого колодца найдете один эгоизм.
Радугин. Позвольте вам не верить. (Обращаясь к Павлу Иванычу.) А чтобы не откладывать долее счастья вступить в такое дорогое семейство, я буду просить вас, Павел Иваныч... (Дает знак сестре, чтобы они удалились, жмет руку своей невесты.)
Елисавета Андреевна(тихо Вере Павловне). Оставим их одних. Пойдем-ка под тень освежиться: ты вся горишь!
Вера Павловна Мудрено ль!
Радугин. До свидания, милый друг!
Елисавета Андреевна. Да скоро ли выдадут меня замуж? Ведь это должно быть презанимательно и превесело. (Уходят; вслед за ними и Аполлон Павлович. Кремонов и Радугин направляются к дому с левой стороны.)
Радугин. Два мучительных года я был женихом вашей дочери. Сколько я выстрадал в это время! каких опасностей для себя не придумал! Вознаградите меня теперь за эти муки, за эти страдания, назначив скорее день, когда я могу назвать Веру Павловну моею перед лицом Бога и людей.
Кремонов. И для меня, чем скорее, тем лучше. Здоровье мое ненадежно. Кто поручится, что завтрашний день мой? И потому я желал бы хоть несколько времени насладиться счастьем дочери.
Радугин. Почему ж и без тревожных мыслей не исполнить нашего общего желания? Что ж через месяц и свадьбу?
Кремонов. Согласен, но есть обязанности у отца, о которых нам удобнее говорить в доме. Милости просим. (Уходят через террасу в дом.)
Вера Павловна, Елисавета Андреевна и Аполлон Павлович. Вера Павловна и Елисавета Андреевна гуляют по саду: то показываются на сцене, то скрываются между деревьями; Аполлон Павлович следит за ними, не отделяясь от дома.
Елисавета Андреевна(у башни). Зачем не сломают этой старой, мрачной башни? И окошечко-то в ней точно в тюрьме! Зачем не срубят этих угрюмых вязов, которые с нею так дружны? Они на меня всегда наводят скуку.
Вера Павловна. Извини, это вкус моего брата. Он говорит, что в этой башне и деревьях много поэзии.
Елисавета Андреевна. Поэзия Юнга! Признаюсь тебе, я не люблю ничего угрюмого и старого. То ли здесь?.. все так молодо, все так улыбается (скрывается между кустами.)
Аполлон Павлович. Меня хвалят, благословляют меня! Я устроил счастье крестьян, благосостояние домашних, счастье сестры... и если б не ты, змея подколодная, шевелилась в груди моей, если б не ты, сова полуночная, завывала здесь днем и ночью, я также был бы счастлив! По крайней мере, я имею понятие, как человек наслаждается благами жизни, узнал, хоть издали, что такое делать добро... Я этого не знал прежде! (Задумывается.) Кабы это было все чисто, не отравлено!.. Нет, это не был мой удел!.. Вот и теперь, когда все вокруг меня радуется, кроме участников моего преступления, я сам, творец их радости, стою здесь на страже: не откроет ли эта башня свои недра, чтоб рассказать тайны свои, прислушиваюсь, камень не заговорит ли против меня... Сердце невыносимо замирает... полно, перестану... послушаю отца... кончу, разорю все..., отпущу бедного Шафа на волю...
Елисавета Андреевна(бежит за бабочкой к башне). Воля твоя, я мотылька поймаю — такой хорошенький! Настоящий гусарчик, и стянут, и с усиками, и в блестящем ментике.
Вера Павловна. Перестань, не мучь бедняжку.
Елисавета Андреевна. Хоть немного подержу в плену, и отпущу; так приятно ловить!
Аполлон Павлович(с беспокойством следя за ней глазами). Что делает эта вертушка у башни? Зачем нелегкая ее туда занесла? А! что-то стукнуло?.. Еще...
Елисавета Андреевна(оглядываясь). Не вы ли, любезный Аполлон Павлович, забавляетесь пускать в меня камешки?
Аполлон Павлович. Кто?.. я?.. я... и не думаю...
Елисавета Андреевна. Да вот и billet-doux! (Поднимает что-то с земли и показывает камешек.) Хороша конфетка! (Развертывает бумажку.) Писано, видно, в большом душевном волнении... какие-то чудные каракульки!.. на какой-то красной бумажке... точно ассигнация...
Аполлон Павлович(бросается через кусты и цветы, топчет все ногами и прямо к Елисавете Андреевне, у которой вырывает бумажку из рук).
События «громового 1812 года» послужили переломным моментом в жизни и творчестве Лажечникова. Много позже в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года» (1858) Лажечников расскажет о том, какой взрыв патриотических чувств вызвало в нем известие о вступлении французов в Москву: оно заставило его бежать из дома, поступить вопреки воле родителей в армию и проделать вместе с ней победоносный путь от Москвы до Парижа.И.И.Лажечников. «Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», Издательство «Советская Россия», Москва, 1989 Художник Ж.В.Варенцова Примечания Н.Г.Ильинская Впервые напечатано: Лажечников И.И.
И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.
В историческом романе известного русского писателя И.И. Лажечникова «Последний Новик» рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией – прибалтийской кампании 1701–1703 гг.
И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.
Опричник. Трагедия в пяти действиях. (1845)(Лажечников И. И. Собрание сочинений. В 6 томах. Том 6. М.: Можайск — Терра, 1994. Текст печатается по изданию: Лажечников И. И. Полное собрание сочинений. С.-Петербург — Москва, товарищество М. О. Вольф, 1913)
Иван Иванович Лажечников (1792–1869) широко известен как исторический романист. Однако он мало известен, как военный мемуарист. А ведь литературную славу ему принесло первое крупное произведение «Походные записки русского офицера 1812, 1813, 1814 и 1815 годов», которые отличаются высоким патриотическим пафосом и взглядом на Отечественную войну как на общенародное дело, а не как на «историю генералов 1812 года».Сожженная и опустевшая Москва, разрушенный Кремль, преследование русскими отступающей неприятельской армии, голодавшие и замерзавшие французы, ночные бивуаки, офицерские разговоры, картины заграничной жизни живо и ярко предстают со страниц «Походных записок».