Гора самоцветов - [18]

И превратилась девушка в стадо овец, а Юрий стал стариком пастухом. Тут скоро и гонцы показались.

— Эй, — кричат, — старик! Не видел ли ты, как проходили здесь парень да девушка?

— Как не видеть, видел!

— Когда?

— А когда я был еще молод, да только что нанялся в пастухи, да когда двух овечек пас. А сейчас я уже старик и от тех двух овечек у меня целое стадо.

— Э!.. Где же мы их догоним! — говорят гонцы. — Тут овечек, может, с тысячу. Сколько лет прошло, когда они здесь проходили!

Поскакали гонцы назад, к пану. А Юрий с девушкой прежний вид приняли и дальше побежали.

Вернулись гонцы и говорят пану:

— Никого мы не видели. Может, след потеряли, может, не по той дороге погнались, повстречали мы только пастуха да стадо овец. Тот пастух сказал нам, что он с малых лет в тех местах стадо пасет, а парня с девушкой не видел.

— Ах вы дурни! — закричала пани. — Ведь это они и были! Надо было старика убить, а овец сюда пригнать! Ведь это моя служанка! Это она обернулась овцами, а парня пастухом сделала!

— Скачите снова, догоняйте! — кричит пан. — Его рубите топорами, а овец ко мне гоните!

Кинулись гонцы назад, в погоню. А Юрий с девушкой тем временем уже далеко отбежали. Бегут они, бегут... Говорит девушка Юрию:

— Приляг ухом к земле да послушай — не шумит ли дубрава, не стонет ли дорога, нет ли за нами погони?

Послушал Юрий и говорит:

— Сильно шумит дубрава, сильно стонет дорога! Гонятся за нами панские слуги!

Тут девушка платочком махнула — сама обернулась садом, а Юрий стал старым садовником.

Подъезжают гонцы и спрашивают:

— Не видел ли ты, дед, как тут двое бежали — парень да девушка молодая?

— Нет, никого я не видел, хоть давным-давно этот сад стерегу, — отвечает садовник.

— А пастух не гнал ли тут овечек?

— И пастуха не видел.

Так гонцы ни с чем повернули назад. А Юрий с девушкой побежали дальше.

Приехали гонцы и рассказывают пану и пани, как и что:

— Никого мы не догнали: будто растаяли они оба! Повстречали мы только садовника в саду, так он сказал нам, что никто по той дороге не бежал и пастух овечек не гнал. Мы и вернулись. Что ж, ловить ветер в поле?

— Дурни вы! — закричали на них пан и пани. — Нужно было рубить и сад и садовника! Ведь это же были Юрий и служанка наша! Плохая на вас надежда! Надо самим гнаться!

И кинулись в погоню пан и пани вместе с гонцами; летят — пыль облаком поднимается, земля дрожит, кругом гул идет.

Услышали Юрий с девушкой этот шум да гул — быстрей бежать пустились. Догадались они, что пан и пани вместе с гонцами за ними гонятся. А гул тем временем все громче и громче становится.

— Ну, — говорит девушка, — хоть и недалеко до твоего дома, только не успеем добежать... Надо спасать себя. Я разольюсь рекой, а ты на другом берегу будешь.

И сейчас же — хлип! — разлилась широкой рекой. А Юрий на другом берегу очутился.

Тут скоро пан и пани со своими слугами подскакали. Взглянула пани на речку и закричала:

— Секите ее топорами! Секите топорами!

Кинулись слуги к реке, стали сечь ее топорами. Застонала река, кровью потекла.

А Юрий на другом берегу стоит, помочь ничем не может, что делать — не знает.

— Околевай, негодная! — кричат пан и пани реке. — А ты, мужичий сын, берегись: и до тебя доберемся!

Покричали, погрозили, да ничего поделать не могли. Так ни с чем и домой возвратились. Слышит Юрий — стонет река:

— Ох, тяжело мне... Долго мне еще отлеживаться — раны болят. Долго с тобой не видеться... Иди, Юрий, домой, к отцу, к матери, только меня не забывай! Да смотри ни с кем не целуйся. Поцелуешься — меня забудешь. Приходи сюда почаще — проведывай меня!

Пошел Юрий домой грустный, печальный. Думал с молодой женой вернуться, а вот как вышло...

Пришел он домой. Отец с матерью как увидели его, чуть от радости не умерли. Только очень удивились, что Юрий ни с кем целоваться не хочет. Даже с ними ни разу не поцеловался. И стал Юрий дома жить, родителей своих радовать. А как настанет вечер — пойдет он к реке, поговорит с нею и вернется домой. Сам ждет не дождется, когда у девушки раны заживут.

Так много времени прошло. Вода в реке посветлела — раны у девушки стали заживать, закрываться.

И надо было беде случиться: заснул раз Юрий, а в это время пришел дед старый и поцеловал его сонного. Проснулся Юрий и забыл девушку — словно и не видал ее никогда.

Прошло еще немного времени, отец и говорит Юрию:

— Что ты все холост ходишь? Надо тебе жениться. Мы тебе хорошую невесту высмотрели.

Понравилась эта невеста Юрию. Стали свадьбу справлять. Свадьба была веселая, шумная. Одному Юрию что-то не по себе — тяжко, тревожно, сердце щемит, сам не знает почему.

А на кухне каравайницы свадебный каравай готовят: тесто месят, всякие украшения лепят. Вдруг вошла какая-то незнакомая девушка и говорит:

— Дозвольте мне, каравайницы, сделать вам селезня и уточку на каравай и поднести тот каравай молодым!

Каравайницы дозволили. Вылепила девушка из теста селезня и уточку. Посадила селезня на каравай, а уточку в руках держит. После того вошла в горницу, поставила каравай перед молодыми, сама селезню по голове уточкиным клювом стукает и приговаривает:

— Забыл ты, селезень, как я тебя из неволи вызволяла! — да в голову его стук! — Забыл, как я тебя от гибели спасала! — да снова в голову его стук! — Забыл, как я за тебя раны принимала! — да еще в голову его стук!