Гора из черного стекла - [19]

Но задолго до этого я обнаружила, что мой дом превращается во что-то совсем другое. Как только я начала бояться за безопасность — не только за свою, но и за Эйрин, — я уехала из Убежища Гармонии.

На словах все выглядит просто, но на самом деле к тому времени я уже боялась Анико Берга и предприняла все, чтобы о моем намерении узнали, только когда меня уже не будет, кроме того, я постаралась замести следы. Меня тут же объявили предательницей, особенно потому, что я забрала с собой большую часть дорогостоящего медицинского оборудования. Но иначе поступить я не могла, потому что мне пришлось забрать Эйрин из больницы, и ей требовался уход в моем новом убежище. Мы переехали в Фрайбург, единственное знакомое мне место, где я надеялась не встретить никого из Убежища. Я не знала, что волна паранойи в Убежище поднялась еще выше, Анико Берг использовал мой побег, чтобы объявить меня шпионкой. Когда сам Берг был убит федеральной полицией в инциденте, начавшемся как спор из-за использования земли, а закончившемся маленькой, но яростной войной, несколько его учеников сбежали, сохранив уверенность, что я продала их правительству.

Поэтому мне пришлось прятаться и очень мало общаться с окружающим миром. Не знаю, охотятся ли еще ученики Берга за мной, убежденные, что я виновата в смерти их лидера, но я удивлюсь, если они сдались, — это люди без воображения, и им трудно менять свои взгляды, тем более, что отказ от старых взглядов будет означать, что они позволяли обманывать себя.

С этим я ничего не могу сделать, но, может быть, я смогу что-то сделать для Эйрин. А если не смогу, то мне незачем жить… но по крайней мере я смогу плюнуть в лицо тем, кто сделал это с Эйрин, прежде чем умру.

Печальный конец рассказа Флоримель поверг всех в молчание. Рени почувствовала смущение от ярости немки, у нее было ощущение, будто искренность ее собственных попыток раскрыть загадку болезни брата подверглась сомнению.

Одна вещь не давала ей покоя.

— Но если ты прячешься, — спросила Рени после раздумий, — если ты подозреваешь, что эти люди все еще ищут тебя, зачем ты сказала нам свое имя?

— Я не сказала вам свою фамилию, — ответила Флоримель, и на лице ее появилось странное выражение: одновременно сердитое и улыбающееся. — И почему вы думаете, что это мое настоящее имя? Неужели вы выходили в Сеть под своим именем? Если да, я вас перестану уважать.

— Нет, конечно нет, — ответила уязвленная Рени. Маленькая Эмили подалась вперед, глядя на них широко раскрытыми глазами. Она гораздо внимательнее слушала рассказ Флоримель, чем можно было подумать, хотя Рени было неясно, что мог понять в этой истории человек, впервые попавший в сетевую симуляцию. Но вопрос девушки свидетельствовал о ее проницательности.

— А твой ребенок? Как ты могла ее бросить?

Флоримель, которая знала о последних событиях из жизни девушки по рассказам Рени о Новом Изумрудном городе, посмотрела на Эмили с пониманием — она отгадала, чем вызван ее интерес.

— Мою дочь? — Она помедлила. А когда снова заговорила, защитный барьер пал. Горе и страдание явно проступили на лице ее сима. — Я не бросила ее, я вам говорила, что взяла с собой оборудование, когда покинула Убежище Гармонии. Это замечательное оборудование. Она подсоединена ко мне, между нами — телепатическая связь. У нас общий выход в Сеть. Так что я знаю, где она, по крайней мере, знаю, что она жива. Я могу чувствовать ее, хотя она и погружена в этот ужасный сон, и… и она всегда со мной…

Флоримель закрыла лицо дрожащей рукой. Мартина прервала затянувшееся молчание.

— Я ощущала присутствие еще одного человека, — удивленно сказала она. — Я пыталась понять, как это может быть. И надо сказать, это было так ново для меня, что я даже не была уверена, что права, но я чувствовала, что с тобой кто-то есть, с самого начала.

— Ее настоящее тело покоится рядом с моим, в моих объятиях, — Флоримель отвернулась, избегая взглядов слушателей. — Машины поддерживают жизнь в наших телах и мускулатуру в тонусе. Так что Эйрин — со мной, как видите, — она глубоко вздохнула. — И если она покинет меня, я буду знать.

Удивительно, но первыми потянулись к ней Т-четыре-Б и Эмили. Флоримель не возражала, но и неясно было, замечает ли она их. Помолчав с полминуты, она встала, пошла от костра по недоделанной местности, пока не превратилась в маленькую фигурку на сером фоне.

После рассказа Флоримель даже Т-четыре-Б не мог разговориться. Сначала он вяло отвечал на вопросы Рени. Да, его зовут Хавьер Роджерс, произнес он с потерянным видом, хотя раньше с ним такого не случалось. Да, он жил в пригороде Феникса, хотя родом он из Со-Фи [3], что прозвучало как имя девушки, из Южного Феникса, Центральное Авеню, центр.

— Я не очень здорово болтаю, я — типа боец, — настаивал он.

Под напором он поведал довольно интересную и странную историю, полную молодежного сленга. Он был наполовину индейцем, его мать жила в резервации и однажды влюбилась в водителя грузовика. Побег из дома с мужчиной, как поняла Рени, был последним романтическим приключением в ее жизни: и она, и ее возлюбленный начали увлекаться выпивкой и наркотиками, лишь ненадолго прерываясь, чтобы произвести на свет семерых детей. Хавьер был старшим. После дюжины неприятных происшествий, пьяных драк, мелких преступлений и жалоб соседей социальные службы вмешались и забрали детей у родителей. Мама и папа Роджерсы вряд ли это заметили, так стремительно падали они на дно. Младшие дети воспитывались в некой семье, но Хавьеру эта семья не нравилась, и после нескольких ссор с их приемным отцом он сбежал.