Гор. Сага о Джандаре - [26]

— Взять все, что может потребоваться, — ответил я, сортируя вещи. Больше всего меня заинтересовали часы-компас, пища, две фляги с водой, тетива и немного масла для механического арбалета. Я решил взять меч и самострел, в колчане оставалось десять стрел. Ни у одного из солдат не было ни копья, ни щита. Потом я бросил в одну кучу цепи и наручники вместе с рабским ошейником. Трупы я подтащил к болоту и бросил в трясину.

Когда я вернулся к роще, Талена сидела на траве около одежд, сорванных с нее. Я был удивлен, что она не оделась.

Увидев меня она спросила:

— Мне можно одеться?

— Конечно, — ответил я.

— Как видишь, у меня нет больше оружия, — улыбнулась она.

— Ты себя недооцениваешь.

Она порылась в груде вонючей одежды, которая была ей так же отвратительна, как и мне. Наконец, ей удалось найти сравнительно чистое одеяние, что-то сделанное из голубого шелка, оставляющее плечи обнаженными, и надела его, использовав вместо пояса полосу от покрывала. Это была вся ее одежда. Теперь она не стала скромничать — это выглядело бы глупым после того, как она была полностью обнажена. С другой стороны она была рада избавиться от тяжелых одежд дочери убара. Ее одежда и теперь была слишком длинна, волочилась по земле, так как была предназначена скрывать ноги, одетые в башмаки на платформе. По ее просьбе я подрезал платье до щиколоток.

— Спасибо, — сказала она.

Я улыбнулся: это было непохоже на нее.

Она прошлась по поляне, рассматривая себя, два или три раза повернулась, видимо довольная собой и той свободой движений, которую она получила. Я набрал плодов из ка-ла-на и достал один из сухих пайков. Талена села возле меня на траву, и я разделил с ней трапезу.

— Мне жаль твоего отца, — сказал я.

— Он был Убаром Убаров, — ответила она и, поколебавшись мгновение, добавила, — жизнь убара ненадежна. Он должен был знать, что это когда-нибудь случится.

— Ты говорила ему об этом?

Она откинула голову и рассмеялась.

— С Гора вы или нет? Я никогда не видела своего отца, кроме как на всенародных праздниках. Дочери членов Высших Каст растут в сторожевых садах, как цветы, пока какой-нибудь высокородный покупатель, предпочтительно убар или правитель, не заплатит за них цену, установленную отцом.

— То есть ты даже толком не знаешь своего отца?

— Разве в твоем городе это не так, воин?

— Да, — сказал я, вспомнив, что в Ко-Ро-Ба семья почиталась и укреплялась. Не сказалось ли тут влияние моего отца, воспитанного в других традициях, — подумал я.

— Мне бы, наверное, это понравилось, — сказала она. Затем посмотрела на меня:

— А как называется твой город?

— Не Ар.

— Можно узнать твое имя?

— Меня зовут Тэрл.

— Это прозвище?

— Нет, это мое настоящее имя.

— Талена — это тоже мое настоящее имя, — сказала она. Вполне естественно, что принадлежа к высшей касте, она не имела предрассудков, связанных с именем. Вдруг она спросила:

— Ты — Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба?

Я не сумел скрыть своего изумления и она рассмеялась.

— Я знала это.

— Откуда?

— Кольцо, — сказала она, указывая на красное кольцо на втором пальце моей правой руки. — Оно носит символ Кэбота, Правителя Ко-Ро-Ба и ты его сын, Тэрл, которого воины Ко-Ро-Ба обучили искусству войны.

— У Ара хорошие шпионы.

— Лучше, чем убийцы. Па-Кур, вождь убийц Ара, пытался убить тебя, но не смог.

Я вспомнил покушение на свою жизнь в цилиндре своего отца, которое могло быть успешным, если бы не быстрота реакции Старшего Тэрла.

— Ко-Ро-Ба — один из немногих городов, которых боялся мой отец. Он понимал, что когда-нибудь тому удастся объединить независимые города в борьбе против Ара. Мы подумали, что тебя обучают именно с этой целью и решили убить тебя. — Она замолчала и с восхищением посмотрела на меня. — Мы не могли и думать, что ты попытаешься выкрасть Домашний Камень.

— Откуда ты знаешь это?

— Женщины Огороженных Садов знают все, что делается на Горе, — ответила она, и я понял, какие интриги, шпионаж и вероломство выращивались в этих садах. — Я заставляла своих рабынь спать с солдатами, торговцами, строителями и многое узнала.

Я был потрясен столь циничным использованием девушек просто для получения информации.

— А если они отказывались делать это?

— Я била их, — ответила холодно дочь убара.

Я принялся делить пайки, извлеченные из мешков солдат.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Хочу дать тебе половину.

— Но зачем?

— Я расстаюсь с тобой, — сказал я, пододвигая к ней ее половину вместе с флягой воды и кладя на все ее кинжал. — Возможно, тебе это пригодится.

Впервые с тех пор, как она узнала о падении Марленуса, она была ошеломлена. Зрачки ее глаз вопросительно расширились, но они прочли в моих глазах только решительность.

Я сложил свои вещи и был готов покинуть поляну. Девушка поднялась и закинула на плечо свой мешок.

— Я иду с тобой, — сказала она, — ты не можешь оставить меня.

— А если я прикую тебя к дереву?

— Чтобы я досталась солдатам?

— Да.

— Ты не сделаешь этого. Не знаю почему, но не сделаешь.

— Кто знает.

— Ты не такой, как воины Ара, ты совсем другой!

— Не ходи за мной.

— Одну, — возразила она, — меня сожрут животные или найдут солдаты, — она содрогнулась. — В лучшем случае я попадусь работорговцам и меня продадут в на улице Клейм.