Гонобобель - [6]

– Виктор из Санкт-Петербурга.

Услышав, что сосед из России, немец неподдельно обрадовался. Уже к концу второй партии они знали друг о друге многое. Оказалось, что Горст и Агна – владельцы контрольного пакета акций знаменитого торгового центра Ka De We в Западном Берлине на бульваре Курфюстендамм, основанного его предком Адольфом Джендорфом в 1907 году.

Горст вытащил изящную фляжку.

– Вик, не возражаете закрепить наше знакомство коньяком?

– С вами, Горст, с удовольствием!

Старик располагал к себе, а с учетом того, что они занимались родственным бизнесом, в будущем знакомство могло стать еще и полезным.

Ближе к полудню пожилая чета засобиралась. Агна помахала рукой:

– Вик, приятно было познакомиться, надеюсь, составите нам компанию за ужином?

– Непременно и с удовольствием!

Витька лежал под незлым сентябрьским солнцем, двадцать грамм великолепного коньяка расслабили, и он уснул. Снился ему Питер, дом и многочисленное семейство, жизни без которого он себе не представлял.

С трудом разлепив глаза, Шишкеев с хрустом потянулся, резко встал и пошел окунуться. Вдоволь наплававшись, он вытирался полотенцем и думал, чем занять себя до вечера, и тут мимо него прошла, а скорее, пронесла себя молодая женщина. Витьку как током ударило – это было само совершенство, как будто высеченная из каррарского мрамора, добываемого в Апуанских Альпах, она медленно удалялась в сторону набережной. Он усиленно вращал извилинами: откуда она могла быть ему знакома? Ну наконец вспомнил – Соборная церковь Богоматери в городе Брюгге, Мадонна с младенцем, созданная великим Микеланджело Буонарроти в 1505 году. Только эта Мадонна была без младенца, что оставляло некоторую надежду. Набросив майку, он бросился вслед за ней, он еще не знал, как к ней подойти и о чем говорить, но знал наверняка, что упустить ее не должен.

Догнав Мадонну у таверны «Золотая креветка», Витька запыхавшимся голосом задал странный вопрос:

– Извините, вы не подскажете, где здесь можно перекусить?

Он пожирал ее глазами, и было понятно, что еда интересует его меньше всего. Она расхохоталась.

– Так со мной еще никто не знакомился!

Они присели за столик и заказали розовое вино и жареную барабульку. Беседа не клеилась, разговорить прекрасную незнакомку оказалось совсем не просто. После серии анекдотов, которые, скорее всего, она не поняла, Витька коротко рассказал о себе, опустив семейное положение, партийность и вероисповедание – это было уже совсем личное. Из короткой ответной исповеди он понял, что девушке за тридцать, она итальянка, родом из города Сполетто, и принадлежит семье Монини – самому крупному в Италии производителю оливкового масла. О чем говорить с прекрасной итальянкой? Шишкеев напрягся, вспоминая свои курсантские бдения в Эрмитаже. Его прорвало, он без умолку рассказывал о творчестве Леонардо да Винчи, Рафаэля и Микеланджело. Он считал, что для итальянцев эпоха Возрождения настолько же близка, понятна и желанна, как для мичмана тушенка. Однако по реакции Мадонны этого не чувствовалось, ему даже показалось, что она заскучала. На всякий случай он решил рассказать еще и про великого флорентийца Бенвенуто Челлини. Когда Витька дошел до самой известной его работы – статуи Персея с головой Медузы Горгоны, Мадонна его прервала:

– А когда ты пригласишь меня в свои апартаменты?

Шишкееву почему-то вспомнился анекдот про блядь и барометр.

В номере они выпили по бокалу красного вина, и его новая знакомая отправилась в душ. Так жадно в своей жизни Витька ждал только раз в жизни – первого увольнения в город. Минут через пять появилась Мадонна, халат соскользнул с ее плеч к ногам, Шишкеев как заколдованный рухнул перед ней на колени, остекленевший взгляд уперся в зрелую тридакну, манящую коварными створками…

Через час, проводив Мадонну, разбитый и разочарованный Витька валялся на кровати и с грустью рассуждал: «Не женщина – статуя, во всех отношениях статуя! Нет, все-таки лучшее, что есть в Италии, – это макароны!»

Вечером, вспомнив про обещание, он поспешил в ресторан. Горст и Агна ожидали его за столиком. Они заказали по бокалу вина и внимательно изучали меню. Длилось это недолго, Горст с шумом захлопнул массивный переплет меню.

– Вик, к черту приличия! Хватит цедить эту кислятину! Я знаю только два народа в мире, которые любят и умеют пить – это русские и немцы! Давай закажем водки и гороховое пюре с жареной свиной рулькой.

Предложение было принято на ура. Агна, как бы по секрету, сообщила:

– Горст очень волновался, он думал, вы из новых русских, которые из кожи вон лезут, чтоб их считали европейцами.

Литровая бутылка греческой водки «Узо», дымящееся гороховое пюре и зажаренная до корочки рулька сблизила их необычайно. Горст, несмотря на возраст, оказался крепышом и пил наравне с Шишкеевым. В ресторане уже никого не осталось, водка была почти допита, и компания перешла к творческой части. Пели по очереди, сначала Витька – «Подмосковные вечера», потом Горст – «Ауфидерзейн майне кляйне», и понеслось. Когда в очередной раз наступила очередь Горста, он попытался встать, усы его воинственно затопорщились, взгляд устремился к потолку, и он с чувством запел «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес…». Агна силой усадила его на место и выпалила что-то злобно по-немецки. Горст прослезился.