Гонки на мокром асфальте - [12]

— Не знаю, что со мной происходит, Энцо, — сказала она, а Ева редко говорила со мной так искренне. В последний раз она обращалась так ко мне, когда родилась Зоя.

Сейчас же Ева разговаривала со мной как с самым близким другом.

— Что со мной? Не знаешь?

Она знала, что ответить я не могу. Вопрос ее был строго риторическим. Но смущало меня другое: ответ на него я знал.

Я знал, что с ней, но не имел возможности объяснить, поэтому просто ткнулся мордой в ее ногу, зарылся в халате между ее ног. И, напуганный, ждал.

— Ощущение страшное. Будто кто-то раскалывает череп изнутри, — снова заговорила она.

Я продолжал молчать. Я ничем не мог помочь ей.

Ева торопливо собирала вещи, а я наблюдал за ней. Она запихнула кое-какую свою и Зоину одежду в сумку, похватала пасту и зубные щетки. Все делала быстро. Затем разбудила Зою, натянула на ее ножки тапочки, и — бац, бац — дверь захлопнулась. Лязгнул замок, и они ушли.

А я не ушел. Я остался дома.

Глава 10

Как любит повторять Дэнни: «В идеале гонщик — хозяин всего, что находится вокруг него. В идеале он полностью контролирует машину и не дает ей развернуться, когда она собирается это сделать. Он предвидит все ее возможные действия». Однако живем мы не в идеальном мире. В нашем мире иногда случаются неожиданности, ошибки, инциденты с другими гонщиками, и на все это нужно реагировать.

Дэнни говорит, что, реагируя, необходимо помнить — машина хороша настолько, насколько хороши ее покрышки. Если покрышки теряют сцепление с дорогой, то, как бы отлично ни работало все остальное, — это уже не важно. Не имеет значения ни мощность, ни крутящий момент, ни тормоза, потому что машину уже начало заносить. И пока за счет старого доброго трения не выверена скорость и покрышки снова не обрели тягу, гонщик остается во власти инерции. А инерция — мощная сила природы.

Гонщику очень важно понять эту мысль и обуздать свои природные склонности. Когда заднюю часть автомобиля начинает заносить, гонщик может запаниковать и снять ногу с акселератора. Если он так поступит, то резко перенесет вес машины на передние колеса, и за счет вращения задних колес машину развернет.

Хороший гонщик попытается остановить занос, стараясь повернуть колеса в направлении движения машины, и ему может повезти. Однако в критические минуты, особенно если машина едет слишком быстро, скольжение задней ее части в сторону продолжается, что уменьшает скорость. Затем шины вдруг сцепляются с дорогой, гонщик чувствует тягу, к несчастью для самого себя, потому что передние колеса машины повернуты не туда, куда надо. Возникает контрразворот, поскольку машина разбалансирована. То есть если водитель переусердствует в выправлении разворота в одном направлении, его неизбежно развернет в другом, причем второй разворот произойдет гораздо быстрее, и потому он намного опаснее.

Правда, если за рулем водитель опытный, знающий поведение машины, то как только покрышки начнут терять сцепление с дорогой и подниматься, он преодолеет инстинктивное желание затормозить. Напротив, он нажмет на акселератор и одновременно чуть-чуть ослабит пальцы на руле. Увеличение скорости заставит задние колеса опуститься на шоссе, и машина вновь станет устойчивой. Ослабление хватки руля уменьшит действие поперечных перегрузок. Разворота, таким образом, удастся избежать, и нашему водителю придется решать уже побочную проблему, вызванную его действиями, — с увеличением радиуса поворота возникает риск схода машины с трассы.

К сожалению, наш водитель оказался в нежелательной ситуации. Однако и теперь у него сохраняется возможность действовать. Он может справиться с неприятностью и успешно закончить гонку, даже выиграть, если и дальше проявит себя бойцом.

Глава 11

Оказавшись неожиданно и прочно запертым в доме, я не запаниковал. Не стал усердствовать в исправлении ситуации и не застыл от испуга. Приняв ее как данность, быстро и тщательно проанализировал случившееся и понял: Ева больна, болезнь, возможно, отразилась на ее способности мыслить здраво, и она едва ли вернется, чтобы позаботиться обо мне. Дэнни же появится дома через два дня и две ночи, на третий день.

Я — собака, и я умею поторапливаться. Это — часть моего генетического фона, который я так презираю. Когда Бог дал человеку большой мозг, он отнял у него подушечки на ногах и сделал их восприимчивыми к сальмонелле. Отказав собаке в большом пальце, сделав ее ущербной, он наградил ее способностью продолжительное время обходиться без еды. Как бы мне сейчас пригодился большой палец, всего один большой палец! Он помог бы мне справиться с тупым замком и убежать. Но нет у меня большого пальца, поэтому придется воспользоваться моей второй природной способностью — умением терпеть голод.

Три дня я очень экономно, понемногу, пил воду в туалете. Я блуждал по дому, принюхиваясь к щели между полом и дверью кладовки, мечтая о большой миске корма, выискивал на пыльном полу и в углах комнат упавшие крошки Зоиного детского питания «Здоровье», и кое-где я их находил. Мочился и испражнялся я на коврик у задней двери дома, возле стиральной машины. Панике не поддавался.