Гонцы весны - [43]
Да! Сам! Сам подшиваю… Эти вот мои. А Надины… Впрочем, Надюша, принеси господину исправнику свои валенки.
И с п р а в н и к. Не утруждайтесь… (Жандармам.) Принести! (Стучит пальцем по подошве.) Нож! (Вспарывает одну подошву, вторую, вопросительно смотрит на Зацепина.)
Ж а н д а р м приносит еще одни валенки — неподшитые.
Н а д я. У Владимира Ильича есть еще ботинки. Может быть, вы и их посмотрите? Заодно?
Исправник швыряет валенки в угол. Зацепин берет их и вдруг начинает тихо смеяться.
И с п р а в н и к (тихо). Лука Петрович, полагаю, смех ваш не к месту.
З а ц е п и н. Серые…
И с п р а в н и к. Что-с?
З а ц е п и н. Валенки-то серые! А старик-то ушел в каких? Ну-ка, господин политический? В чер-ных!
И с п р а в н и к. Подменили!
З а ц е п и н. Мне картинки про ето… илистричество, слова, обхождение, а сами вот каким манером?.. Хитро, господин Ульянов! Только я воробей стреляный. Меня на мякине еще никто не проводил. Пошли!
И с п р а в н и к (жандармам). Старика, каналью, доставить сюда. Прямо в валенках!
Зацепин и жандармы уходят.
…Ну-с, теперь дело пойдет веселее. С кем вы переписываетесь?
И л ь и ч. Извольте взглянуть. Вам станет ясно. (Отдает ключи от конторки.)
И с п р а в н и к (роется в письмах). Так-с, так-с… Нам это письмо известно.
И л ь и ч. Да, это письмо от Ляховского.
И с п р а в н и к. Что за личность?
И л ь и ч. Вы знаете не хуже меня.
И с п р а в н и к. А все же?
И л ь и ч. Административно-ссыльный. Пишет о смерти Федосеева.
И с п р а в н и к. Так… А там что? (Показывает ни нижнюю полку.)
Н а д я. Моя педагогическая литература. Вам подать?
И с п р а в н и к. Не утруждайтесь.
Ильич подставляет стул.
(Встает на стул.) Так… (Неожиданно.) А Зобнина вы знаете?
И л ь и ч. Впервые слышу.
И с п р а в н и к. Вот как! Валенки подшиваете, Зобнина не знаете. Ловко!
За сценой голос Сосипатыча: «Господи, да что же вы делаете! Да меня ревматизма скрючила, гривы-лошади! Ноги-то без валенок как на льду мерзнут!»
Ж а н д а р м вталкивает С о с и п а т ы ч а. Следом идет З а ц е п и н.
Снимай!
С о с и п а т ы ч. Господи… ваше благородие. Да вот вам крест, гривы-лошади! Помилуйте, благородие!
И с п р а в н и к. Снимай, говорят!
С о с и п а т ы ч. Ой, ноженьки подкосились, стоять не могу! (Садится.)
И с п р а в н и к. Снять!
Жандармы разувают Сосипатыча.
З а ц е п и н. Ну, хитрец-молодец, теперь-то уж я тебе покажу…
Исправник запускает руку в валенок, и вся его пятерня проходит в огромную дыру в подошве. Немая сцена. Исправник хватает второй валенок — он тоже дырявый.
И с п р а в н и к (задыхаясь). Ты-ы что? Ты как это смеешь, старый? Смеяться? Ну-у!
С о с и п а т ы ч (торжествующе). Никак нет, ваше благородие! По судам толкался, пороги обивал — протоптал!.. Виноват, вашество, подшить руки не дошли! (Берет под козырек.)
Исправник замахивается.
И л ь и ч. Господин исправник!
И с п р а в н и к. Виноват… Завтра представьте объяснение по поводу письма Ляховского, которое я у вас изыму. (Идет к двери.)
Ж а н д а р м. Ваше благородие, а валенки забирать?
И с п р а в н и к. Пошел, дура… (Уходит.)
За ним уходят жандармы.
З а ц е п и н (берет валенок). Эх и голова мужик… (Смеется.) Люблю… (Уходит.)
Н а д я. Ну, кажется, гроза миновала.
И л ь и ч. Но как в моих валенках оказались эти великолепные дыры? (Рассматривает валенки.)
С о с и п а т ы ч. Дыры? Э-э, Владимир Ильич… это мои, мои дыры, гривы-лошади.
Ильич и Надя смеются.
А ваши валенки Миняй так запрятал, что и домовой не найдет! (Обувается.) Ловко вы Зацепину про это… илистричество. (Смеется.) Ну вроде, как бы сказать…
И л ь и ч. Приврал?
С о с и п а т ы ч. Ну, так, што ли… И ведь поверил! Ей-ей, поверил!
И л ь и ч (серьезно и немного грустно). Нет, Сосипатыч, я не врал.
С о с и п а т ы ч. Да как же? Да разве может такое быть, гривы-лошади?
И л ь и ч. Не только может, но и будет. (Подошел к окну.) Все во мраке… А будет время, Сосипатыч, и вот здесь ночью будет светло как днем. Не надо лучины, очага, керосиновой лампы. На смену им придет чудесная лампочка… Или вот пароход. Сейчас он едва тащится, через силу хлюпает колесами. А электричество заставит лететь его стрелой. Оно будет плавить руду, двигать машины на заводах, сеять и убирать хлеб.
С о с и п а т ы ч (неуверенно). Хорошо будет…
И л ь и ч. Будет! Будет тогда, когда простые люди, Сосипатыч, станут хозяевами земли… Борьбе за это мы и посвятили свои жизни. А вы говорите — приврал.
С о с и п а т ы ч. Да я что ж… Мы ведь неученые. Вам оно, конешно, видней.
И л ь и ч. Верите?
С о с и п а т ы ч (мнется). Кто бы другой сказал — не поверил бы. А тебе… вам, гривы-лошади, верю!
И л ь и ч. Ну то-то, гривы-лошади! А то и дружба врозь! А за валенки — спасибо. (Пожимает старику руку и уходит во вторую комнату.)
С о с и п а т ы ч (остановившись у двери). А ваши завтра принесу… Ведь что говорит! Хорошая жизнь будет… А вы… верите?
Н а д я. Верю, Сосипатыч. Только бы скорее вырваться из этой клетки. Остались считанные дни. Отпустят или надбавят срок, дедушка?
С о с и п а т ы ч. Теперь, думаю, отпустят. После такого позора исправник отступится. Ему же выгоднее.
Н а д я. Володя плохо спит, осунулся, похудел. Поймите, он весь уже там, среди своих друзей.