Гонцы весны - [27]
В а н е е в. Тогда надо бежать. Немедленно бежать!
К а в р и г а. В этих ичигах-то? (Показывает свою рваную обувь.)
В а н е е в. Берите мои сапоги! Живо!
К а в р и г а. Да ты что? А сам-то ты как? Вижу, хвораешь ты.
В а н е е в. Берите…
К а в р и г а. Не возьму. Не возьму грех на душу. Пропадешь!
В а н е е в. Чудак! Я достану. Я же скоро выйду из острога.
К а в р и г а. Не врешь? Ну, тогда спасибо. Спасибо, браток… Только не от Кавриги, а от Степана Власова. Меня по-настоящему-то Степаном зовут.
Быстро меняются обувью.
К о н в о й н ы й (проходя). Остерегись, Каврига. Глиста лютая идет.
Каторжников проводят.
К а в р и г а (обернувшись, кричит). Прощай, Ваней!
В а н е е в (у решетки). Прощай, Степан! До встречи! Я в нее верю. Слышишь, Степан!
Уголовных увели. К ограде подходит У л ь я н о в в шубе.
У л ь я н о в. Анатолий!
В а н е е в (узнал Ульянова). Ильич! Как вы пробрались сюда?
У л ь я н о в. С подводой, за манатками заключенных. Здравствуйте! Как настроение? Все здоровы?
Пожимают руки.
Что у вас за обувь? Где сапоги?
В а н е е в. Отдал…
У л ь я н о в. А сам в опорках! Да как вы могли! Где Запорожец?
В а н е е в. В больнице.
У л ь я н о в. Серьезно?
В а н е е в. Безнадежно.
У л ь я н о в. Так… А Федосеев? Где он? Как его работа? Он здоров?
В а н е е в. С ним тоже нехорошо.
У л ь я н о в. Болен?
В а н е е в. Хуже… Как вы, Владимир Ильич?
У л ь я н о в. Все хорошо. Работаю в библиотеке. Маюсь над книгой. Вчера был на диспуте. Скоро собираем кружок.
В а н е е в. И здесь есть наши?
У л ь я н о в. Есть! Но что происходит у вас? Говорите, Анатолий.
В а н е е в. Склока.
У л ь я н о в. Еще не хватало!
В а н е е в. Ссыльный Юхотский травит Федосеева, обвиняет в краже денег из нашей общей кассы.
У л ь я н о в. Докатились! Вместо единства — склока. Конечно, Федосеев мучается и не пишет книгу?
В а н е е в. Замкнулся. Целыми ночами не спит.
У л ь я н о в. Я должен видеть его. Во что бы то ни стало. Толя, сделайте так, чтобы он пришел.
Ванеев уходит. Мимо Ульянова проходит с т р е л о к.
С т р е л о к. А ты чего тут пристал?
У л ь я н о в. С подводой, за манатками приехал.
Стрелок проходит. В а н е е в возвращается.
В а н е е в. Сейчас прибежит… Мы так устали от этой склоки. Но разве Юхотскому докажешь!
У л ь я н о в. Поймите, Анатолий, склока, клевета и истерика — это гнусное оружие мещан и пошляков. Немецкие филистеры отравляли жизнь Марксу и Энгельсу, амбиция и личные счеты революционных болтунов сокрушали единство парижских коммунаров. Но лучше, Анатолий, слышите, лучше всю жизнь терпеть ненависть этих пошляков, чем час жить в мире с ними. А ваш Юхотский…
В а н е е в. Главное — он не верит в партию… Федосеев, черт побери, опустил крылья, молчит. А недавно ночью сказал: «Я не могу работать, так зачем жить?» (Кашляет.)
У л ь я н о в. Анатолий, у вас кашель… Что с легкими?
В а н е е в. Пустяки… Просто небольшой бронхит. И вот что мне непонятно. Ведь Юхотский социал-демократ. Как он может…
У л ь я н о в. А вы подумали о внутренней борьбе? Она будет менять форму и обличье, но существовать будет всегда, до полной победы нашего дела.
Голос Федосеева: «Вы не имеете права держать меня!»
В а н е е в. Ильич, за нами следят. Уходите. Скорее!
К Ульянову подходит Б о г а ч е в.
Б о г а ч е в. Поздно! Поздно, господа… (Кричит солдатам.) Убрать! Всех загнать в вагон!
Солдаты, орудуя прикладами, уводят политических.
В а н е е в. Прощай, Старик!
У л ь я н о в. Скоро мы встретимся, друзья!
Б о г а ч е в. Простите, но о ваших друзьях мы уж как-нибудь побеспокоимся сами. (Указывает, куда идти.)
Ульянов, оглядываясь, помахивая рукой, уходит.
З а т е м н е н и е.
Кабинет Женбаха. П о л к о в н и к нервно ходит взад-вперед. Входит Б о г а ч е в.
Ж е н б а х. Арестован?
Б о г а ч е в. Да.
Ж е н б а х. Великолепно. Кавригу привезли?
Б о г а ч е в. Он здесь, полковник.
Ж е н б а х (после паузы). Ну что ж… Начнем с Кавриги. Ульянов пусть подождет.
Богачев уходит. Ж а н д а р м вводит К а в р и г у.
Здорово, Каврига.
Каврига молчит.
Да ты, брат, разжирел на казенных харчах. Садись…
Каврига стоит.
Садись, говорят. Ты что, оглох?
К а в р и г а. Не жужжи, барин. Ты не шмель. Видишь, душа с богом говорит.
Ж е н б а х. Святым стал? А как ловко обманул меня! Забыл? С каким трудом я артель собрал, а ты завел ребят в тайгу и бросил, сукин сын.
К а в р и г а. Меня баба русская родила, а не сука.
Ж е н б а х. Эх, Каврига, взяли бы мы с тобой золото, разве ты сейчас таким был!
К а в р и г а. А я всегда человек. В тайге — лесной, на каторге — каторжный, хоть в зипуне, хоть голый, а человек! Вот коли бы ты на меня мундир напялил…
Ж е н б а х (перебивая). Ну хватит! Ты убедился: от меня не убежишь. Уговор такой: покажешь жилу — отпущу на все четыре стороны. Иди с богом. Откажешься — убью. Понял?
К а в р и г а. А ты, благородие, какой нации будешь?
Ж е н б а х. Это не твоего ума дело. Я такой же русский, как и ты.
К а в р и г а (удивленно). Ну-у, и русскому кресту веришь?
Ж е н б а х. Не пню же!
Каврига неожиданно встает на колени.
Ты что?
К а в р и г а (крестясь). Смотри, господи, как Каврига кресты кладет… Вот на!