Гонцы весны - [21]
З а т е м н е н и е.
Тюремный вагон. У г о л о в н ы е вокруг К а в р и г и, поют. В стороне решетчатое окно камеры политических. И вдруг песню прерывает почти истерический вопль.
Г о л о с Ю х о т с к о г о. А я не могу, не могу больше! Слышите, не могу!
Слышно сдавленное рыдание. Уголовники прислушались.
Б о р о д а т ы й а р е с т а н т (со смехом). Ша, братцы! Политические опять горшки бьют.
В а н е е в. Успокойтесь, Юхотский. Возьмите себя в руки.
Г о л о с Ю х о т с к о г о. Вы отрицаете культ героев, а сами играете в героизм!
М о л о д о й а р е с т а н т (подойдя к решетке). Во дает так дает!
Г о л о с Ю х о т с к о г о. А почему вы полагаете, что Маркс не ошибался? Он бог? А я плюю на богов! Мне ваши идеи осточертели. Слышите, не навязывайте мне их. Не хочу!
М о л о д о й а р е с т а н т (кричит). А мамкиной титьки не хочешь?
Арестанты засмеялись.
К а в р и г а (дал молодому арестанту подзатыльник). Молчи, заноза!
Политические притихли.
Эй, политический, сыпни табачку Кавриге!
В а н е е в. Я не курю.
К а в р и г а. Да ну-у… А ты у дружков спроси — неужто табачку не найдете?
Ванеев подает табак.
…И чего вы все делите? Не пойму… Правду, што ль?
Ванеев не отвечает.
…Я ее, матушку, тоже искал… Не веришь? (Подмигивает своим.)
Б о р о д а т ы й а р е с т а н т. Слухай, кореши! Каврига зараз врать начнет.
Каврига, садясь, жадно затягивается.
М о л о д о й а р е с т а н т. Дыму наглотаисси, скоро из другого конца пойдет! (Хихикает.)
Б о р о д а т ы й а р е с т а н т. А ты заткнись, заноза.
К а в р и г а. Поймал меня раз, братцы, ласковый человек… Ну, спрашивает, слыхал я, друг Каврига, што ты правду ищешь? Ищу, отвечаю… А это што? И сует мне под нос палку, толстенную, с суками… Палка, говорю… Врешь, подлец. Это и есть твоя правда. И у ей два конца — один с сосновым суком, другой с березовым. Какой боле глянется? Не успел я нагнуться, а он как зачнет меня молотить — то одним концом, то другим.
Все смеются.
Г о л о с а. Вот так правда!
— Сладка!
— Хоть каким концом — одно больно!
В а н е е в. Правдой только врагов бьют.
К а в р и г а (поднимаясь). А я ему, што ль, друг?
В а н е е в. Он тебя не правдой, а кривдой бил. Правда со злом не живет.
К а в р и г а. Не живет? Постой… А ты и Сибирь нашу знаешь? В тайге, в буреломах, в урманах да в старательских ямах бывал?
В а н е е в. Не привелось. Я в Сибири впервые.
К а в р и г а. А Каврига бывал. Каврига раз такое место в тайге видел: вот так — сажень в сажень друг от дружки — два ключика. В одном вода — холодней льда. В другом — горячей солнца. Думаешь, вру? Скажешь, такого тоже не бывает?
В а н е е в. А вот такое бывает! Хотите, я расскажу вам о двух ключиках, о двух путях борьбы за правду?
Г о л о с а. Давай говори!
— Сядь, Каврига, хватит, наврался!
— Он скудент! Все знает! Башка-а!
В а н е е в. Так вот… Происходит это не в некотором государстве, а у нас, в России. И не в волшебной сказке, а наяву. (Пауза.) Помню бабушку. Старенькая, все лицо в морщинах. Помню рассказ ее о живой и мертвой воде. Темная мертвая вода — все губит, кровь сворачивает, мозг иссушает. А живая вода — светлая. Брызни на мертвого — он на ноги встанет, все оковы сорвет и растопчет. Ослаб человек душой — и тут живая вода поможет. Укрепит его веру… Освежит разум…
Колеса стучат все громче и громче, заглушая голос. Покачиваясь, рассеивает свет фонарь «летучая мышь». Грубые лица людей сосредоточенны и полны ожидания.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прошло несколько дней.
Гостиная в доме Клавдии Гавриловны. И снова в открытую дверь видно, как Л е н и н пишет, склонясь над столом.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а входит со стаканом чая на блюдце.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Простите, Владимир Ильич. Вы все работаете. Даже к чаю не вышли.
У л ь я н о в (подойдя к двери). Спасибо, Клавдия Гавриловна. (Взял стакан.) Я еще немножко посижу. Минут пять.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а (закрыла дверь). Минут пять. А сам небось все пять часов просидит.
В дверь стучат. Клавдия Гавриловна идет открывать и возвращается с Л и з о й.
…Входи, входи, дорогая. Ну, показывай, что намастерила.
Лиза показывает вышивки.
(Любуется.) Красота-то какая! Золотые у тебя, девушка, руки, цены им нет. И где ты такие узоры берешь? (Перебирает вышивки.) Это вот мы самой почтмейстерше покажем. Возьмет. Цветастую госпоже Шеиной, Марье Ивановне. До цветов она большая охотница.
Л и з а. А весна опять ушла. Холодно. Снежинки летают. Енисей затих.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Не горюй. Весна твоя придет. Вон ты как за зиму-то вытянулась. Похорошела… Только бледненькая какая-то.
Л и з а. Работаю много. Учусь. Прямо замучилась.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Ученье, милая, хорошее мученье. Слышала, на учительницу готовишься?
Л и з а. Да. Игорь Михайлович помогает.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Игорь? Ну-ну…
Л и з а. А гость ваш дома?
У л ь я н о в (открыв дверь). Клавдия Гавриловна, прошу вас: как только придет Красиков, стукните, пожалуйста, в дверь. Он мне очень нужен. (Увидев Лизу, вышел.) Здравствуйте! (Подошел, рассматривает вышивки.)