Гонцы весны - [23]

К р а с и к о в. Драться? Со мной?

У л ь я н о в. Да, да, прямо на кулачки! (Шутливо колотит Красикова под бока.) Сдаетесь?

Смеются.

К р а с и к о в. Сдаваться без боя? Не хочу! Начинайте.

У л ь я н о в. На примере с Крупицким вы убедились, что ваши доморощенные критики Маркса распоясались. А вы, социал-демократы, сидите сложа руки. Вчера был на диспуте у молодежи. Горячие головы, но заросли дремучим бурьяном. А вы… вы подвигаетесь к ним чуть ли не по-рачьи. Вы знаете, как это называется?

Красиков молчит.

Кустарничество. У вас столько рабочих — железнодорожные мастерские, строители моста. А вы даже не удосужились побеседовать с ними. А не создать ли среди рабочих постоянный марксистский кружок?

К р а с и к о в. Но кто будет им руководить? Ведь вас угонят за горы и леса?

У л ь я н о в (с иронией). И у вас нет другой кандидатуры?

К р а с и к о в. По-моему, нет.

У л ь я н о в. Ай-яй-яй! Какой конфуз! (Вдруг серьезно и жестко.) Ошибаетесь, милейший. Есть!

К р а с и к о в. Интересно, кто же?

У л ь я н о в. Петр Ананьевич Красиков. Да, да, сударь, вы! И никто иной!

К р а с и к о в. Да я…

У л ь я н о в. Согласны? Вот и хорошо. И я верю, что рабочие, которым вы откроете глаза, еще возьмутся за настоящее оружие.

Красиков тихо смеется.

Чему вы смеетесь, милостивый государь?

К р а с и к о в. Удивительно! И это называется — человек приехал в ссылку!

У л ь я н о в. Чепуха! Мы приехали не страдать и охать, а работать, создавать партию. Потому-то я и ехал на свой счет, чтобы побыстрее наладить связи.

К р а с и к о в. А теперь, Владимир Ильич, позвольте мне. Ну, дорогой, держитесь… (Засучивает рукава.) Проходное свидетельство у вас до Иркутска! А вы торчите здесь!

У л ь я н о в. И буду торчать!

К р а с и к о в. А что скажет высокое начальство? «Ага, нарушение! Подать его к ответу! Надбавить ему срок!»

У л ь я н о в. Ну, бог не выдаст, свинья не съест! (Горячо.) Да поймите, дорогой Пьер, что я не мог, не могу уехать, не дождавшись Ванеева и Глеба. Но сегодня они наконец приезжают. Мы пойдем встречать их примерно через час.

К р а с и к о в. Вы узнали точно?

У л ь я н о в. Да… И еще. Я должен, понимаете, должен встретиться с Федосеевым. Здесь, в пересыльной тюрьме. Какой это замечательный человек! Должны же, наконец, мы встретиться.

К р а с и к о в. Ой, боюсь, не кончился бы наш пир бедою.

У л ь я н о в. Да, риск есть. Но в полиции я отметился, а для тюремного начальства меня нет. Я потерялся.

Красиков удивленно смотрит на него.

(Смеется.) Да, да, прямо как в волшебном фокусе — фу! — и меня нет.

К р а с и к о в. Не понимаю, каким же образом?

У л ь я н о в. А вот каким… Ехал я в ссылку на свой счет. Но какой-то растяпа-бюрократ забыл вычеркнуть мою фамилию из общего списка, фамилия есть, а человека нет. Представляете? (Смеется.) И пока идут розыски, пока всюду сыплются запросы, мы с вами можем поработать… Давайте-ка разработаем программу занятий кружка. Идет?

К р а с и к о в. Идет!

Уходят в комнату Ильича.

Входят  К л а в д и я  Г а в р и л о в н а  и  Л и з а.

К л а в д и я  Г а в р и л о в н а. Опять стучат… И что за дом у меня! Все идут люди и идут… (Уходит и возвращается с  И г о р е м.) Вы уж простите старуху, Игорь Михайлович, но я вам выговорю.

И г о р ь. Хорошо, Клавдия Гавриловна, говорите… Лиза…

К л а в д и я  Г а в р и л о в н а. Так вот, милый мой… (Увидела, что Игорь смотрит на Лизу.) Да вы меня, меня послушайте… Уж как хотите, сердитесь не сердитесь… вы что отвернулись-то?

И г о р ь. Слушаю, Клавдия Гавриловна.

К л а в д и я  Г а в р и л о в н а. Чтоб больше этого не было! Мне этот татарин, или кто там он, как называется, все уши своей музыкой прогудел. Не слушает! Да ну вас! Только слова зря тратить… (Рассердившись, ушла.)

И г о р ь. Я, кажется, ее обидел?

Л и з а. Она отходчивая. И вообще — добрая. Только поворчать любит.

И г о р ь. Мы не занимались уже два дня.

Л и з а. Да.

И г о р ь. Это недопустимо. Согласны?

Л и з а. Согласна. Я вышивала, Игорь Михайлович. Деньги нужны. Но урок я приготовила. Спрашивайте…

И г о р ь. Лиза, я много думал, хотел сказать многое. Но… не могу. (Встал.) Как я ненавижу себя! Когда в Томске профессор при всех оскорбил меня, я хотел ответить, слова кипели в голове. А встал, все смешалось, покраснел и вышел.

Л и з а. А может быть, и не нужно, было говорить? Ведь там были чужие — они бы все равно не поняли.

И г о р ь. Вчера, когда на диспуте выступал Владимир Ильич, мне тоже хотелось сказать… но у меня опять ничего не вышло.

Л и з а. А здесь были друзья. Они и без слов все поняли.

И г о р ь (шепотом). Лиза, я люблю вас, слышите, я могу закричать на весь дом: я люблю вас! На всю улицу, на весь город…

Л и з а. Молчите, Игорь Михайлович, молчите… Я и так все слышу.

И г о р ь. И что же ты скажешь? Промолчишь или просто засмеешься?

Л и з а. Я… я тоже не умею говорить… Сейчас мне молчать хочется. Молчать и слушать, как поет что-то во мне…

Входят  У л ь я н о в  и  К р а с и к о в.

У л ь я н о в (тихо). Знаете, мне почему-то кажется, что нам лучше уйти.

Лиза и Игорь заметили вошедших. Игорь рассматривает иконы.

К р а с и к о в. Ба, знаменитый этнограф изучает сибирскую иконопись?